«Большой сад» — изданная трудами «Арт-волхонки» исчерпывающая компиляция всего поэтического наследия рожденной в Санкт-Петербурге шведоязычной поэтессы, творчество которой отразило в себе все роковые повороты первой половины ХХ века.
Дополненный архивными фотографиями и вступительным словом о личной судьбе Сёдегран корпус произведений составлен из уже существующих и ранее не переведенных для русской публики текстов.
С разрешения издательства публикуем отрывок из книги:
JUNGFRUNS DÖG
Den skära jungfruns själ tog aldrig miste,
hon visste allting om sig själv,
hon visste ännu mer: om andra och om havet.
Hennes ögon voro blåbär, hennes läppar hallon,
hennes händer vax.
Hon dansade för hösten på gulnade mattor,
hon kröp ihop och virvlade och sjönk — och slocknade.
Då hon var borta visste ingen att hennes lik låg kvar i skogen… Man sökte henne länge bland tärnorna på stranden,
de sjöngo om små musslor i röda skal.
Man sökte henne länge bland männen vid glasen,
de stredo om blanka knivar ur hertigens kök.
Man sökte henne länge i fälten av konvaljer,
där hennes sko låg kvar sen sista natt.
(Julnatten 1916)
СМЕРТЬ ЮНОЙ ДЕВЫ
Её чистая душа никогда не ошибалась,
она всё знала о себе самой,
ещё больше ведала – о других и о море.
Её глаза как голубика, малина – губы, руки – воск.
Она танцевала для осени на пожелтевших покровах,
она съёжилась, закружилась, опустилась – и погасла.
Когда она исчезла, никто не знал — безжизненное тело
осталось там в лесу…
Её искали долго на береіу среди морских ласточек,
что щебечут об устрицах в маленьких красных ракушках.
Её искали долго среди отпетых пьяниц,
что спорят о блестящих, добытых в кухне герцога ножах.
Её искали долго среди ландышей в полях,
где с прошлой ночи башмачки её лежат.
(Ночь под Рождество 1916)
18 (119)
Писательнице
Фрёкен Хагар Ульссон
Ряйсяля
Райвола 22.07.1919
Предательница,
4 открытки и ни одного ответа. Собиралась уже написать письмо с горькими упрёками, но не сделала этого, когда я узнала, что знакомого, который хранил свою мебель в нашем старом доме и собирался приехать, чтобы забрать её, развернули назад в Нюкирке. Кроме того, нам сулили размещение 160 человек, наше подворье должно было стать чем-то вроде казармы, но пока это не подтвердилось.
Так красиво на северной стороне сада. Однажды рано утром я сидела там и наблюдала, как свет проникал сквозь липы, и так желала, чтобы ты была в этот момент здесь. Ты не представляешь себе, какое есть прелестное место на южной стороне озера, окружённое кустами, тёплое, как гнездо, маленький рай. И сидеть на старых мостках на берегу, и идти по радостной тропинке у озера.
Я ни о чём другом не тоскую, это было бы настоящим чудом, если бы ты была здесь. Это всё, что я требую от жизни этим летом. Если тебя одолевает уныние, то я бы могла тебя вылечить. У меня сохранилось всё то, что я не отослала в так называемом волшебном письме. Я хочу, чтобы мы всё это высказали друг другу, прежде чем одна из нас покинет этот мир. Я пишу тебе сейчас в тоске, как будто бы я обращалась к стене. Мне кажется, что твой киль нашёл бы здесь более глубокие воды, чем в Стокгольме. Но мы сможем это прояснить только тогда, когда я смогу сообщить тебе о содержании моего «золотого письма».
Однажды я тебе уже говорила, что ты будешь смеяться над тем, что когда-то ездила в Райволу. Ты уже и теперь это делаешь, ведь у тебя есть более важные знакомства. Это не так? Невыносимо, что тебя здесь нет. У меня устрашающе странные предчувствия будущего. Ты не поверишь, сколько во мне смелости, я не знаю, откуда она берётся.
Что руководит тобой, когда ты избегаешь рассказов о том, что интересного с тобой происходит. Позволь солнечному лучу проникнуть в тёмную клетку, в которой я сижу, как животное, ничего не зная о мире.
За то время, когда я писала это письмо, в нашем саду уже кое-что изменилось: наш забор лежит на земле, какие-то его части брошены в ручей и скоро, может быть, не будет возможности выйти на берег, не порвав пять раз своей одежды.
Я пишу к тебе как к какому-то абстрактному понятию, я так огорчена, и моя душа так полна желания отомстить, что я не думаю, что это письмо дойдёт до тебя.
Скоро придёт осень с красными ягодами, пока здесь всё ещё красиво, нам нужно обговорить тысячу вещей. Я желала бы, чтобы ты была расстроена или опечалена чем-то, тогда бы я помогла тебе войти снова ins Geleise1. Ты творишь, думаешь или что ты делаешь?
В июне и июле я не написала ни одного стихотворения. У меня нет вдохновения, я слышу в моей душе прекрасные звуки, но у меня нет ничего, чем бы я могла их извлечь.
Когда ты была здесь в прошлый раз, я была не совсем готова к встрече, я не смогла извлечь из этого события столько, сколько я могла бы это сделать сейчас. Ты сдерживала меня. Ты — моя, и я хочу ещё так много сделать для тебя. Ты забывчива, ты мимолётна? Иногда в твоих письмах был такой раздражённый тон, может, это я тебя так раздражала? Может быть, я пишу слишком много и баловать тебя этим опасно? Я хочу, чтобы ты срослась со мной и с этим местом так, чтобы ничто нас не могло разлучить, чтобы ты не могла вырваться. Говорят, будущее бросает свою тень, скажи, это так, ты, знающая тьму?
Для меня это каждый раз, как удар кинжалом, когда каждый день приходит почта, а от тебя ничего нет. Я ужасно страдаю, тихо и глубоко.
Ты что из камня или ты стала глухонемой?
Проект реализуется победителем конкурса по приглашению благотворительной программы «Эффективная филантропия» Благотворительного фонда Владимира Потанина.
