fbpx

Смена

Поделиться в twitter
Поделиться в pinterest
Поделиться в telegram

«Непроницаемое» новое искусство последних десятилетий

Художественный критик Сергей Гуськов о том, как меняется современное искусство

В рамках параллельной программы выставки Terminal B у нас прошел паблик-ток с художественным критиком Сергеем Гуськовым и куратором выставки Артуром Голяковым. Темой встречи стал переход от постконцептуальных практик 2010-х к иным художественным стратегиям в искусстве. В этой статье мы собрали основные мысли Сергея Гуськова о новом искусстве последних десятилетий.

Переломный момент в художественном международном процессе, в том числе и российском, произошел в середине прошлого десятилетия. Сменились поколения художников. На арт-сцене, где до этого господствовали художники, родившиеся в 1980-х, массово появились те, кто появился на свет в 1990-е. Кроме смены поколения произошло еще одно важное событие. Мы как люди, занимающиеся искусством, живем в логике «современного искусства». Благодаря английскому языку разошлись два определения современности: modern и contemporary – последнее можно перевести, как в старых искусствоведческих текстах: «новейшее», «самое последнее», «актуальное». Но то, что понималось под «современным искусством» в последние десятилетия – это не история про любое художественное творчество, которое в этот момент производится.

Современное искусство – собственно, как и модернизм, и романтизм, и т.д. – это такой большой парадигматический и идеологический конструкт. То есть в какой-то момент (тут можно спорить, когда это точно произошло), условно с 1960-х, появилось современное искусство, у которого был ряд признаков. Во-первых, важно, что это международное искусство: с конца 1980-х, после исчезновения соцлагеря, по всему миру распространились биеннале, возникли множество международных проектов. Приезжая в любой музей, можно было увидеть выставки художников, которые гастролировали по всему миру.

Во-вторых, понятно, что вопрос о свободе и новизне высказывания в принципе волнует искусство. Современное искусство было гипервнимательно к этому вопросу.

В-третьих, существовал набор определенных понятий, которые разделяли все участники художественной жизни. Это касалось того, как устроен выставочный процесс, какие термины употреблялись и как они использовались. Собственно, этот набор понятий практически полностью происходил из концептуализма, то есть от направления в искусстве, возникшем в 1950-1960-е. И эта постконцептуалистская терминология, набор идей и теорий довольно долго жили. И вот как раз в середине прошлого десятилетия этот набор идей стал неактуален, но заметили это не сразу. До нас дошло, что все искусство поменялось, ближе к 2020-м. (У меня есть об этом короткий текст.)

В чем изменения? Во-первых, не то что бы искусство перестало быть международным, но в целом произошла определенная партикуляризация. И по географическим признакам: искусство индийских художников, искусство африканских художников, искусство американских художников, русских художников и т.д. Раньше это было не так важно. Плюс появилось разделение искусства – феминистское, постколониальное, объектное и прочие подразделы. Началось сильное деление на группы по интересам и по идентичностям, что запустило процесс создания разных языков и понятийных наборов.

Во-вторых, история про некую критическую направленность искусства. Для постконцептуального искусства было важно комментирование, книжная культура, когда любое произведение искусства можно прочитать как текст. Действительно, каждая выставка обязательно дополнялась огромным текстом, в котором каждая работа наделялась массивом смыслов. К концу того периода это выглядело ужасно, как нонсенс. Работа могла быть с виду формальной, к примеру, какой-то кубик, а рядом совершенно неуместный поясняющий текст.

Но эта история ушла в прошлое. Сейчас мы пришли к новому искусству, которое в некотором роде тотально абстрактно. Причем это искусство может состоять из образов, множества деталей, сюжетов, но при этом они цельные объекты, как я писал к выставке Terminal B: «непроницаемые», то есть здесь нет текста, объясняющего некий смысла. (Моя недавняя статья в журнале «Диалог искусств» на ту же тему.)

На самом деле это закономерный процесс. Мы с Артуром в частности вспомнили о постинтернете – это явление, возникшее в середине нулевых. Тогда художники наигрались в искусство, создаваемое внутри виртуальной среды и с ним вышли обратно. Появились простейшие работы – например, на холстах перерисованы объекты из интернета. И уже тогда, правда еще в мягкой форме, проявилось отрицательное отношение к текстоцентричности предыдущего искусства. Тогда всем критикам, воспитанным на постконцептуальной традиции, это казалось диким регрессом, крайне реакционным искусством.

К 2016 году, когда прошла 9-я Берлинская биеннале, которая полностью состояла из такого искусства, это уже был завершенный проект. (Биеннале скорее закрывают темы, нежели запускают.) Одновременно с этой периодической выставкой в Берлине проходила выставка, которая иронизировала на тему постинтернета, где висела работа – футболка с надписью вроде «Post-Internet I wеnt to sleep» (грубо говоря, «после интернета я пошел спать»). Это был сигнал, что уже надоело подобное искусство, мода прошла.

Параллельно с постинтернетом возникла «новая эстетика», какие-то генеративные виды искусства и т.д. Это был своего рода переходный период. И где-то с середины нулевых в искусстве пошла новая волна, но при этом уже не «современное искусство» в плане художественных задач и методов. Расходятся мнения, как это новое искусство называть. Были предложены термины, которые никого не удовлетворили. Например, объектное искусство (или искусство объектов), искусство агрегаторов, постсовременное искусство и т.д. В России это направление связывали с сайтом TZVETNIK, поэтому часто используют его название для обозначения новой художественной волны в целом. Изначально этот российский агрегатор базировался в соцсетях, позже в 2016 году был создан сайт. Там публиковались с виду обычные фотографии выставок, но они отличались: документации искусства была гипертрофированной. То есть висит объект на стене, он залит светом и сфотографирован так, будто рядом с ним ничего нет, много «воздуха». Зрители и художники стали мыслить отдельным объектами: если воспользоваться музыкальным термином, то оркестровки экспозиции больше не было. Это все шло параллельно с развитием картиночных соцсетей. Мы все мыслили отдельными имиджами. Кроме того, в соцсетях все пытаются показать себя лучше (как недавно прекрасно описала Катя Колпинец в книге «Формула грез. Как соцсети создают наши мечты»), это мощная работа по идеализации образа, во многом возвращение к сакральному искусству.

Искусству концептуальному и постконцептуальному было свойственно слово «проект» – это что-то такое перманентно незаконченное, выставки и произведения всегда достраиваются, продолжают комментироваться и т.д. А в новом искусстве важный момент, что это законченный объект, в самом слове есть некая тяжесть, непроницаемость. Даже тексты к выставкам последних лет пишутся такие, которые ничего не объясняют, а скорее служат еще одним произведением, еще одним непроницаемым объектом. Такая (псевдо)поэзия вместо (псевдо)аналитики.

Я должен упомянуть, что новое искусство привело еще к реабилитации огромных пластов различных практик, к которым до этого некоторые художники относились с подозрением. До 2010-х плетение, керамику, ту же живопись считали салонной историей и осуждали. Новое искусство, действительно, произвело целую революцию: искусство можно делать из чего угодно и как угодно, в том числе совершенно устаревшими методами. По большому счету, теперь не важно что, как и из чего сделано, так как все равно в итоге все будет преобразовано в формат документации, публикуемой в интернете, и разойдется по соцсетям.

Что касается будущего сегодняшнего искусства, скорее всего довольно скоро его сменят какие-то иные формы. Сейчас крайне сложно предугадать, как это будет выглядеть. И именно тогда искусство наших дней скорее всего постфактум получит название, которое закрепиться в исторических текстах. 

Проект подготовлен при поддержке Благотворительного фонда «Татнефть»


Проект реализуется победителем конкурса по приглашению благотворительной программы «Эффективная филантропия» Благотворительного фонда Владимира Потанина.

Поделиться в twitter
Поделиться в pinterest
Поделиться в telegram

7 книг для «Смена Дети»

11 ноября мы открываем художественную студию «Смена Дети». В программу вошли 4 курса: цикл занятий по печатной графике, курс программирования и дизайна, цикл занятий по

Подробнее »

Книга «Ульянов. Казань. Ленин» 

В книге Льва Данилкина «Ульянов. Казань. Ленин» история казанского периода биографии Владимира Ульянова выстраивается вокруг одного из важнейших событий, произошедших в жизни будущего вождя. Автор

Подробнее »

Книга «Запас табака»

«Запас табака» — авторепортаж о путешествии главного героя в места, где жил его недавно скончавшийся отец. Получив анонимное извещение о смерти, герой отправляется в незнакомый

Подробнее »

Книга «Шариат для тебя»

Книга «Шариат для тебя» была написана известным российским востоковедом Ренатом Беккиным по просьбе Ильи Кормильцева (издательство «Ультра.Культура») в 2006 году. В связи с кончиной главного

Подробнее »

Книга недели — «Повседневность университетского профессора Казани 1863—1917 гг.»

Исследование жизненного мира и различных граней повседневности казанских профессоров соткано из личных и государственных архивов, сопоставление которых приводит к удивительным находкам. Конфликт бюрократических регламентов и

Подробнее »

Выставка FACE

Итоговая выставка студентов первого этапа экспериментальной лаборатории для казанских художников «Смена лаб».

Подробнее »

Книга недели: «Дневники Льва Толстого»

Книга недели — переизданное трудами издательства Ивана Лимбаха собрание лекций курса «Дневники Льва Толстого», подготовленное в 2000 году Владимиром Вениаминовичем Бибихиным для студентов философского факультета МГУ

Подробнее »