Составленная в совместной редакции кандидата исторических наук Игоря Панкова, этнолога Сергея Абашина и исламоведа Александра Кныша работа — это первый опыт широкого исследования современного суфизма на территории бывшего советского государства. Монография рассказывает том, как и откуда формировалось суфистское подполье в СССР, какие обусловленные местом искажения принимало это мистическое учение в разных уголках страны и главных регионах, которые стали духовными центрами современного суфизма.

Отдельное внимание здесь уделено феномену «неосуфизма» и тому, как не только место, но и общий культурный климат современного мира внедряются в облик имеющей транснациональный характер традиции. Собрав в одном издании архивные фотографии, факты локальной истории и личный этнографический опыт авторы работы воспроизвели подробную картографию одного из самых неочевидных и загадочных явлений отечественной истории.

С разрешения издательств публикуем отрывок, в котором раскрываются детали внутреннего устройства казанской общины файзрахманистов, информация о которой взята из статьи «В поисках Мастера: современные трансформации суфизма (опыт Татарстана)» Резеды Сафиуллиной:

Айша и файзрахманисты

Я давно знаю её. Я видела ее в архиве, работающей с документами на арабской графике, в отделе редких книг и рукописей научной библиотеки, на форумах мусульманских женщин, на образовательных курсах для мусульман, встречала на научно-практических конференциях, посвященных краеведческой тематика или наследию татарских богословов, или на конференциях, проводимых Ассоциацией психологической помощи мусульманам. Я знаю ее как автора нескольких ярких, красочных детских книг на исламскую тематику. Ее интервью похоже на размышления вслух, почти исповедь.

Айша с детства воспитывалась няней, которая была глубоко религиозной мусульманкой, благодаря ей Айша получила религиозное воспитание. Уже восемь лет по своему осознанному выбору она придерживается ханбалитского мазхаба, хотя все ее дети от первого брака следуют традиционному для татар ханафитскому мазхабу. Свой выбор Айша объясняет тем, что ей ближе к сердцу строгость и жесткие рамки. Она пришла в «крайний», по ее словам, салафизм после того, как ушла из джамаата файзрахманистов¹, куда была вхожа с детства, и объясняет это тем, что «после того, как была в строгости, хочется строгости опять»².

Наряду с типом социальности, свойственным именно суфийским группам, в общине также культивировались характерные для суфийских тарикатов практики и образ жизни: аскетизм, беспрекословное подчинение духовному лидеру, инициация с принесением присяги (байат), придание большого значения сновидениям и их интерпретациям, чрезмерно щепетильное отношение к дозволенному и недозволенному, дополнительные религиозные ритуалы и практики. К примеру, у членов общины большое значение в жизни придавалось снам, которые признавались как третий источник (после Корана и сунны) религиозных знаний: «Тот, кто обманывает о своем сне, объявлялся великим лжецом³. Как и у ал-Албани⁴, сон рассматривался как важное звено в цепочке передатчиков и даже в определении достоверности хадиса сон мог способствовать тому, чтобы отвергнуть данный хадис. 

У Файзрахмана Саттарова была концепция халяль, близкая к пониманию многих суфийских авторитетов прошлого. Посадку растений и деревьев на своем участке рекомендовалось осуществлять только в состоянии ритуальной чистоты (тахарат), используя только собственные семена и саженцы. Нельзя было использовать воду, добытую способом незаконного подключения. Хлеб можно быто выпекать только из «чистой» муки, которая была смолота в состоянии ритуальной чистоты из собственно выращенного зерна. Последователям Файзрахмана Саттарова дозволялось есть мясо животных только тогда, когда они были забиты членами общины. Находясь в гостях, посуду, столовые приборы перед использованием рекомендовалось для себя 7 раз помыть⁵.

Каждый член общины обязан регулярно вести долговую тетрадь, иметь наготове саван (кафенлек) и написанное завещание, где указано, что в случае смерти владельца этого документа следует похоронить по исламскому обычаю. Там же содержались указания относительно того, как следует раздать его долги и разделить имущество («человек, который проходил по земле без завещания, умирает немусульманином»). Айша шесть лет назад использовала свой саван на бытовые нужды, когда осталась на улице с грудным ребенком и маленькими детьми. Она уже давно не вела долговой тетради, но до сих пор постоянно носит с собой написанное завещание и продолжает придерживаться многих правил общины. Если вначале к некоторым из этих правил она, по ее же словам, относилась поверхностно, то со временем, напротив, даже более укрепилась в них.

Айша ушла из общины по просьбе Файзрахмана Саттарова: «Причиной было мое желание учиться, большое количество вопросов, на которые он не всегда мог ответить»⁶. Их общение продолжалось во время редких встреч. Но потом в общине начались радикализация, закрытость, запреты. В конце лета 2012 г. под видом расследования убийства заместителя муфтия Валиуллы Якупова и покушения на муфтия Илдуса Файзова на фоне объявленной борьбы с нетрадиционным исламом были найдены основания для запрета как самого движения, так и сочинений Ф. Саттарова, составленных им в 1980-1990-е гг.

На примере общины последователей Файзрахмана Саттарова мы видим в качестве организационной основы тот самый тип социальности суфийских тари-катов, о котором писала П. Вербнер: природа системы различных социальных отношений определяется связью с харизматичным шейхом (Werbner 2007: 265-289). Характерное для подобных движений стремление «к радикальной индивидуальной трансформации своих членов» на основе религии также может способствовать производству новой формы «искупительной социальности», о которой пишет О. Ярош (2017б: 75). Но на примере общины файзрахманистов мы видим, что этот феномен может иметь место не только в западной социокультурной среде, но и в регионе, где исторически значительный процент населения составляли и продолжают составлять этнические мусульмане.

В предложенной нами классификации последователи Ф. Саттарова размещены в позиции отсутствия традиционной цепи ученической преемственности. В то же время они оказываются в позиции максимальной удаленности от нормативной традиции ислама, несмотря на соблюдение ими всех предписаний ислама. Эта позиция обусловлена тем, что Ф. Саттаров объявил себя посланником Аллаха, а также затворничеством его общины, что не укладывается в традиционное понимание ислама.

Проект реализуется победителем конкурса по приглашению благотворительной программы «Эффективная филантропия» Благотворительного фонда Владимира Потанина.