В одной из глав «Книжных магазинов» Каррион вспоминает о Librairie Kauffmann — некогда существовавшем афинском магазине французской книги с богатой историей. В ходе беспорядков 2012 года его не стало, в то время как местная библиотека осталась нетронутой и не пострадала от пожаров. Действительно, библиотеки в общечеловеческом сознании играют важную и при этом очевидную роль, в то время как мир книжных магазинов представляет особый культурный феномен, обособленный мир со своими задачами и скрытыми механизмами.

С разрешения издательства Ad Marginem публикуем фрагмент из книги:

Второй Shakespeare and Company открылся в 1951 году по адресу улица Бюшри, 37, под названием Le Mistral, и был переименован в честь своего почтенного предшественника лишь в 1964 году, после смерти Сильвии Бич. Когда Джордж Уитмен приехал в Париж, он был оборванным бродягой и янки, отслужившим в армии. Получив в 1935 году диплом журналиста, Уитмен несколько лет путешествовал по миру; вернувшись в Соединенные Штаты во время Второй мировой войны, он оказался в гренландском медицинском диспансере за Полярным кругом, а затем на массачусетской военной базе в Таунтоне, где открыл свою первую книжную лавочку. Там он узнал, что во Франции требуются рабочие руки, и отправился волонтером в лагерь сирот, но его пленила столица, и, переехав туда, Уитмен записался слушателем в Сорбонну. Он закупил некоторое количество книг на английском, чтобы выдавать их на время за небольшую плату, и вскоре его съемное жилище заполнили незнакомые люди, жаждавшие чтения. Он устроил дело так, чтобы в его импровизированном магазине всегда был хлеб и горячий суп для посетителей — возник коммунистический прототип будущего книжного.

По американским стандартам Уитмен всегда был неудобным персонажем. В Париже он продавал запрещенные книги вроде «Тропика Рака» Генри Миллера солдатам, своим соотечественникам. Его американская мечта основывалась, как писал Джереми Мерсер, на марксистском принципе «от каждого по способностям, каждому по потребностям»; сам Уитмен всегда воспринимал свой проект как некую утопию. С первого дня он поставил в Le Mistral кровать, плитку, чтобы разогревать еду, и организовал подобие библиотеки, где могли брать книги те, кто не мог их купить. На протяжении десятилетий слияние книжного магазина и постоялого двора было полным: ради этого Уитмен пожертвовал своим личным пространством, постоянно живя с незнакомыми людьми. В Shakespeare and Company за шестьдесят лет переночевало около ста тысяч человек, чтобы несколько часов поработать в магазине, поупражняться в письме и чтении, ведь новая книга сосуществует с букинистической, а наличие диванов и кресел располагает к тому, чтобы использовать здание словно большую библиотеку. Девиз, которому здесь следовали, гласил: «Будьте гостеприимны с незнакомцами: быть может, они — переодетые ангелы». Поэт-любитель, Уитмен неоднократно повторял, что его главное произведение — это книжный магазин, где каждая из комнат представляет собой различные главы одного романа.

Вышедшее впервые в 1977 году исследование Марвина Харриса наглядно отражает, как внешние условия среды формируют многообразные и сложносплетённые разновидности культурного поведения людей. В книге представлен системный анализ причин поэтапного перехода культур от эгалитарных обществ охотников-собирателей к иерархическим государствам по мере увеличения плотности населения, интенсификации производства и истощения окружающей среды.

С разрешения издательства книжного магазина «Циолковский» публикуем фрагмент из книги:

Поскольку распятие Иисуса произошло во время празднования Песаха, его смерть оказалось легко связать с образностью и символизмом как животного, так и человеческого жертвоприношения. Иоанн Креститель называл грядущего мессию Агнцем Божьим. Между тем в таком христианском обряде, как причастие, сохранились опознавательные знаки исходных перераспределительных функций жертвоприношений животных. Иисус преломил пасхальный хлеб и налил пасхальное вино, раздавая их своим ученикам. «Сие есть тело мое» (Мф. 26: 26), — сказал он о хлебе. «Сие есть кровь моя» (Мф. 26: 28), — сказал он о вине. Эти перераспределительные действия повторяются в виде ритуала в римско-католическом таинстве причастия (евхаристии). Священник ест хлеб в виде облатки и пьёт вино, а прихожанам полагается только облатка. Английское слово host, обозначающее эту облатку, достаточно уместно — оно происходит от латинского hostis, означающего «жертвоприношение».

Протестанты и католики пролили много крови и истратили немало чернил в связи с вопросом о том, действительно ли вино и облатка «пресуществляются» в телесную субстанцию крови и тела Христовых. Однако богословам и историкам до недавнего времени, как правило, не удавалось увидеть реального эволюционного значения христианской «мессы». Толкуя в аллегорическом духе вкушение пасхального агнца и сводя его субстанцию к бесполезной в питательном отношении облатке, христианство давно сняло с себя ответственность за обеспечение того, чтобы пришедшие на праздник не ушли домой с пустым желудком. Но для того, чтобы это произошло, потребовалось некоторое время. В первые два столетия истории христианства его адепты объединяли свои ресурсы и действительно устраивали общие трапезы — так называемые агапе, или пиры любви. Но после того, как христианство стало основной религией Римской империи, Церковь обнаружила, что её храмы используются в качестве столовых; и в 363 году на Лаодикийском соборе проводить пиры любви в церковных помещениях было запрещено. Деталь, на которую действительно стоит обратить внимание, заключается в том, что питательная ценность ритуала причастия практически равна нулю — вне зависимости от того, происходит ли пресуществление. Антропологи XIX века видели в траектории развития, ведущей от человеческих жертвоприношений к жертвоприношениям животных и далее к облаткам и вину в обряде причастия, подтверждение доктрины нравственного прогресса и просвещения. Их оптимизм едва ли можно разделить. Прежде чем поздравлять христианство с преодолением жертвоприношений животных, следует отметить, что быстрый демографический рост также опережал доступные запасы белка в человеческих организмах. Подлинная значимость прекращения жертвоприношений животных заключалась в прекращении церковных перераспределительных пиров.

Несомненно, для нашей страны, её многовековой истории и культуры, река Волга — намного большее, чем просто географический объект. Величайший торговый путь, источник различных природных ресурсов, она «течёт издалека долго», и над молочными водами её пролетают скатерти-самобранки, а вдоль кисельных берегов ютятся рыскучие звери, прячется Алёнушка от гусей-лебедей, восстаёт против законов «тёмного царства» Катерина и несут своё тяжкое бремя бурлаки. Знать о Волге — значит знать чуть больше о самих себе! А начать это увлекательное путешествие для ребёнка можно с новой книги, вышедшей в издательстве «Пешком в историю»: яркие, наглядные и при этом забавные иллюстрации не оставят равнодушными ни одного читателя, прочтя эту книгу, ребёнок будет прекрасно подкован в геологии, палеонтологии и палеоботанике, и зоологии.

С разрешения издательства публикуем фрагмент из книги:

КОНЕЦ МАРТА

Ещё повсюду лежит ноздреватый снег. Но среди сугробов уже бойко журчит ручеёк — будущая великая Волга. На оттаявший кусочек берега приземлился самец трясогузки. Помахал длинным хвостиком, быстро наклонился и выхватил из воды что-то похожее на замшелый сучок. На самом деле это насекомое — личинка ручейника. Хороший завтрак для птицы, когда другой корм найти ещё трудно. Правда, личинка, словно улитка, прячется в крепком домике. Но трясогуз знает, как с ней управиться.
Подкрепившись, он взлетел на ольховый пенёк и запел:
— Цивли-цивли-цивлить… Цить-цить…
Песня немудрёная, но очень важная. Она сообщает всему птичьему миру:
«Я тут поселился и намерен создать семью! Добро пожаловать, дамы! А кавалеры — цить-цить отсюда!»
И вскоре у ручья появилась самка. Трясогуз мигом слетел вниз и начал развлекать её танцем. Распускал хвост, расправлял крылья, кружился, кланялся, приседал… В самый разгар ухаживаний прилетел соперник. Но трясогуз тут же кинулся на него, выгнал за границы своих владений и снова продолжил танец.

ЧУР, Я В ДОМИКЕ!

Взрослые ручейники похожи на невзрачных мотыльков. Только увидеть их можно нечасто: слишком коротка у них жизнь неделя-две. Зато их личинки живут до двух и даже трёх лет. Подводный мир полон опасностей, поэтому будущие ручейники строят себе прочные убежища. Для постройки они собирают всякий речной мусор: кусочки растений, песчинки, мелкие ракушки. А потом скрепляют всё это прочными шелковинками, которые прядут сами — как пауки.

ДЛИННОХВОСТЫЙ «ЛЕДОКОЛ»

Почти вся жизнь белых трясогузок проходит возле воды. Здесь они и кормятся, и гнездятся. Весной эти птицы прилетают к нам одними из первых — во время вскрытия рек. Как говорят: «Трясогузка хвостом лёд на реке разбивает».

ВСТРЕЧАЙ ВЕСНУ!

Ольха серая — дерево-первоцвет.

Ранней весной, ещё до листьев, появляются на ней красноватые серёжки. К осени созреют на ветвях небольшие шишки. Но лишь в конце зимы или в начале новой весны начнут высыпаться из них семена-орешки. Дело в том, что ольхи растут по берегам рек и ручьёв. Вместе с талой водой семена отправятся в плаванье. А потом прорастут где-то далеко от материнского дерева.

Саюри Комати — не просто библиотекарь, помогающий посетителям определиться с местоположением той или иной искомой книги: помимо литературы, каждый, кто соприкасается с ней в минутном диалоге, попутно получает возможность изменить свою жизнь к лучшему.

Текст Митико Аоямы лёгок и прост в прочтении, это — тонкая и нежная проза, искрящаяся радостью самого обыкновенного дня. И каждая последующая глава книги торжественно подтверждает жизнеутверждающий посыл предыдущей: какими бы грозными ни были тучи, за ними всегда прячется непобедимое солнце, а выход есть даже из самых, как кажется на первый взгляд, безнадёжных ситуаций.

С разрешения издательства МИФ публикуем фрагмент из книги:

— Вы что-то искали?

Ее голос меня покорил.

Хотя тон был ровным, он обволакивал теплом, поэтому я остановилась. Эти слова, исходящие от Комати, которая даже не улыбнулась, дарили удивительное чувство покоя….

Что же я ищу?

Я ищу…

Цель работы, а еще хочу найти то, что я смогу делать.

Но даже если бы я сейчас рассказала ей об этом, вряд ли Комати помогла бы мне с ответом. Я же понимаю, что она спрашивает совсем о другом.

— Я ищу справочники о компьютерах…

Комати пододвинула к себе небольшую коробку ярко-оранжевого цвета, которая стояла у нее под рукой. Это было печенье Honey Dome — настоящий бестселлер кондитерской компании «Курэмиядо». Я тоже очень любила это круглое мягкое печенье. Хотя оно и не считалось каким-то элитным, но и в круглосуточных магазинах не продавалось — скажем, позволительная роскошь.

Когда Комати открыла коробку, внутри оказались маленькие ножницы и иголки — она использовала ее для рукоделия.

Комати убрала иголки и шарик, а потом внимательно посмотрела на меня:

— А что вы будете делать на компьютере?

— Для начала хочу освоить Excel. Так, чтобы я смогла потом внести его в резюме в список компьютерных навыков.

Библиотекарь повторила за мной:

— Список навыков…

— Я хочу зарегистрироваться на сайте по поиску работы. В своей нынешней не вижу никакого смысла и цели.

— А какая у вас сейчас работа?

— Ничего особенного. Продаю женскую одежду в универмаге.

Комати наклонила голову. Цветочки на булавке в волосах сверкнули.

— Вы и правда думаете, что работа продавца одежды совершенно не особенная?

Я не нашлась что ответить. Комати молчала. Кажется, она спокойно ждала моей реакции.

— Ну… ведь с этой работой может справиться кто угодно. У меня нет никакой мечты, просто устроилась туда. Но я должна работать, я живу одна, меня никто не будет содержать.

— Но ведь вы самостоятельно нашли работу, вас взяли, вы трудитесь каждый день и можете заработать достаточно, чтобы прокормить себя. Разве само это уже не прекрасно?

Мне хотелось заплакать. Хотя меня похвалили сейчас просто за то, что я такая, какая есть.

— Прокормить? Ну да… я покупаю себе булочки в круглосуточном магазине.

Что-то внутри меня дрогнуло, поэтому я попыталась выкрутиться и ляпнула что-то неподходящее. Ведь «прокормить» себя — это не только про еду. Комати наклонила голову в другую сторону.

— Ну, какой бы ни был повод, намерение выучить что-то новое — это прекрасно.

Комати обернулась к компьютеру и положила обе руки на клавиатуру.

С невероятной скоростью она защелкала по клавишам, даже глазом не успеть за всеми движениями. У меня чуть ноги не подкосились от удивления.

В конце она громко ударила по кнопке и подняла руку. В это же мгновение зажужжал стоявший рядом принтер.

— Для начинающих пользователей Excel этого, наверное, хватит.

Комати передала мне лист. На нем были названия книг и имена авторов. Цифры рядом, видимо, означали номера категорий и полок, на которых стояли справочники. «Первые шаги в Word и Excel», «Мой первый учебник по Excel», «Excel быстро и эффективно», «Простое введение в Office». А в самом низу списка значилось что-то странное.

«Гури и Гура».

Я с удивлением смотрела на это название, написанное не иероглифами, а азбукой.

Этот та самая книжка «Гури и Гура»? Книжка с картинками про двух мышат?

— И вот еще что.

Комати чуть-чуть повернулась на крутящемся кресле и опустила руку под стойку.

Немного наклонившись, я заметила там деревянную тумбочку с пятью ящиками. Комати открыла самый верхний. Я не смогла рассмотреть как следует: что-то вроде цветастых мягких тряпочек лежало внутри. Комати вытащила это что-то оттуда и протянула мне.

— Вот, пожалуйста. Это для вас.

Я непроизвольно распахнула ладонь, и Комати положила на нее нечто очень легкое. Это оказался черный кружочек размером с монету в пятьсот иен с ручкой.

Сковородка?

Войлочная поделка в виде сковородки. К ручке прикреплено маленькое металлическое колечко.

— Что это?

— Это бонус.

— Бонус?

— Когда к книжке прилагается бонус, это же приятно.

Я внимательно рассматривала войлочную сковородочку. Бонус к книжке. Мило.­­

Обратите внимание на настоящую библиографическую редкость, которая совсем недавно оказалась на полках нашего книжного магазина! В книге представлены материалы, связанные с реализацией и развитием скрябинской «мистериальной» идеи синтеза искусств в художественной культуре: акцент в них сделан на экспериментах, проводимых под открытым небом (световая архитектура, лазерные представления, светомузыкальные фонтаны и многое другое). Издание 1990 года, выпущенное под началом выдающегося научного деятеля и художника Булата Галеева, руководителя СКБ НИИ «Прометей» и главного вдохновителя всех исследований «Прометея» в области светомузыкального синтеза.

Пока что на втором этаже нашего пространства идет монтаж новой выставки, которая совсем скоро откроет свои двери для жителей города. Это ли не замечательный повод для того, чтобы своими глазами увидеть не только архивы «Прометея», но и подлинные технологические разработки из области светомузыки прошлого? Переходите по ссылке и узнавайте подробности!

Ниже представлен ознакомительный фрагмент:

Зато буквально в эпидемических и, вероятно, в больших, чем на Западе, масштабах, получили распространение в СССР светомузыкальные («поющие», «танцующие») фонтаны. После запуска первых таких объектов в Ереване и, особенно, в Сочи любой отдыхающий там советский вельможа, хозяин города, считал знаком престижности, наряду с норковой шапкой, иметь у себя на месте «поющий фонтан». В сочетании с несомненной красотой, имманентно присущей любым фонтанам, это и обусловило их появление в 70-ые годы во многих городах Советского Союза — в Москве (пл. им. И. Репина), в Киеве, Харькове, Кривом Роге, Львове, Павлодаре, в Крыму, Батуми, Сухуми, Гусь-Хрустальном, Бийске, Вятских полянах, Альметьевске, Волгограде, Ульяновске, Кирове, Запорожье, Нальчике, Грозном, Днепропетровске, Ростове-на-Дону, Баку, Великих Луках, Пятигорске, Кисловодске, Калинине, Пензе, Свердловске, Краснодаре, Ивано-Франковске, Барановичах, Сумах, Вильянди, Луцке. Самый большой фонтан был построен с использованием серийной аппаратуры западногерманской фирмы «Сименс» в ЦПКиО им. М. Горького в Москве в 1980 году к началу Всемирной Олимпиады.

Но, увы, многие из них оказались скороспелыми поделками, за огромные суммы создаваемыми каждый раз «от нуля» из любых доступных аппаратных средств (кстати, по используемой здесь технике инопланетяне могли бы при желании установить профиль всех предприятий любого из «фонтанных городов»). Их социальный эффект зачастую ограничивался помпой, шумным открытием объекта и, в лучшем случае, последующими аварийными включениями в праздники. Создание феерических и дорогостоящих зрелищ на фоне грязи и трущоб вызывало негативную реакцию уже в пресловутые «времена застоя», которые смело можно назвать эпохой «поющих фонтанов» (показательное сравнение — самые роскошные и мощные светомузыкальные фонтаны были созданы в маленькой и нищей Доминиканской республике при диктатуре Трухильо, в столице Индонезии Джакарте и, наконец, недавно на Кубе, в Гаване). Анекдотичность ситуации состояла в том, что порывались строить «поющие фонтаны» даже в поселках, в деревнях. Иногда это сходило с рук, а иногда становилось темой разгромных фельетонов в «Правде». Критике порою подвергались и городские фонтанные проекты такого рода, например в Ярославле, но — победителей не судят — по завершении фонтана он был удостоен похвалы в той же «Правде». Показательны в этом отношении коллизии в Казани, где в течение почти 10 лет подобный готовый объект не запускался и не запускается в действие из-за прежнего бессилия городских властей и повышения общественной активности граждан сегодня. Признаком драматичности подобных ситуаций служит и то, что они вошли даже в художественную литературу (А. Глушко. «Музыкальный фонтан. —М., 1989, с. 47-61).

Всего этого могло и не быть, и получившие исключительную популярность «поющие фонтаны» — сами по себе достойные внимания — спокойно внедрялись бы в нашей стране без «престижной натуги», если бы имелась типовая (а значит, на порядок дешевле) аппаратура, разработать которую предлагали в свое время группа «Эребуни» в Ереване и СКБ «Прометей» в Казани, что было отвергнуто Министерством культуры и Министерством коммунального хозяйства союзного и республиканских уровней.

На сегодняшний день, до стабилизации и нормализации экономической ситуации в стране, свет и звук, насколько эффектным не было бы их использование в городском оформлении, останутся, вероятно, пока в разряде архитектурных излишеств, но это не снимает необходимости изучать и обсуждать проблему специалистами хотя бы в надежде на лучшие времена.

Во вторник, 16 января, был день рождения одной из главных супермоделей ХХ столетия — Кейт Мосс. По такому поводу мы обратили внимание на исследования в области современной моды. Новая книга от издательства НЛО расскажет о том, что такое фэшн-фильм и каковы его основные характерные черты. Явление, которое совсем недавно называли зарождающимся и только набирающим обороты, переросло в огромную индустрию: Prada приглашает режиссера Николаса Рефна для создания совместного фильма, а British Fashion Council организовывают кино-фестиваль в рамках лондонской недели моды. Фэшн-фильм — лишь способ рекламы, используемый крупными брендами для продвижения товара, или один из путей переосмысления культуры, отвергающий движущую силу массового потребления? В поисках ответа на эти и другие вопросы автор обращается не только к теоретическому анализу, но и историческим источникам.

С разрешения издательства НЛО публикуем ознакомительный фрагмент:

И фэшн-фильм, и музыкальный клип — кросс-медийные формы, обусловленные и предопределенные цифровым способом их трансляции. Само «понятие модного клипа», по словам Лоры Фрам, «неразрывно связано с ответом на вопрос, какое место он занимает среди других медиа и жанров и в чем это проявляется» ¹. Что общего у двух этих способов коммуникации? Обе формы культурного производства привлекают публику, но не получают достаточного финансирования. Можно сказать, что стиль — как в одежде, так и в самой подаче, — для музыкального клипа не менее важен, чем аудио (звук и музыка) для фэшн-фильма. Взаимопроницаемость и сходство художественных приемов этих двух в каком-то смысле маргинальных типов фильма свидетельствует о том, что перед нами интермедиальные, промежуточные формы, охотно заимствующие элементы других медийных искусств, в первую очередь экранных и исполнительских². Исторически музыкальные клипы подразделялись на два типа — те, в которых главным было исполнение, и те, где на первый план выходила концепция или атмосфера³. В середине 1980-х годов критик Питер Уоллен объяснил гибридную природу этого жанра характерным для постмодернизма в целом стиранием границ между наблюдаемым вживую представлением, телепрограммой и коммерческим роликом, между самостоятельными жанрами исполнительского искусства, журналистики и рекламы. Четвертым компонентом этого жанрового гибрида он назвал события модной индустрии. По его словам,

мода и раньше была тесно связана с музыкальной культурой и стремлением создать имидж музыканта — Дэвид Боуи и Малкольм Макларен стоят на пересечении мира музыки, перформанса и моды. Мода, в свою очередь, сближается с театром, поскольку традиционные подиумные показы сопровождаются музыкой, световыми эффектами, танцами и даже выстроены вокруг некоего сюжета, пусть и в зачаточном виде. Музыкальные клипы — кульминация этой тенденции⁴

Специалисты по истории музыкального клина расходятся в оценках проникновения в эту сферу эффектных модных образов. Сол Аустерлиц полагает, что под влиянием моды клипы стали безвкусными и утратили глубину; в 1980-х и 1990-х годах они привлекали таких фотографов, как Герб Ритц, Жан-Батист Мондино и Довид Лашаель, которые превратили жанр в поверхностную зрелищную форму — «воплощение прекрасной бессмыслицы, от которой захватывает дух»⁵. При этом Ричард Динст называет Мондино культовым для своего времени «постмодернистским видеорежиссером», утверждая, что его клипы для Принса и Мадонны учитывали «не только приемы статичной фотографии, но и функции современных ему моды и архитектуры»(СНОСКА 33)⁶. Еще раньше в 1980-х годах известный кинокритик и теоретик Серж Дане, одним из первых оценивший потенциал музыкального клипа, назвал его малой художественной формой, построенной на фрагментарности и мимолетности. Красота клипа, подобно моде, неуловима и эфемерна; она складывается из отрывочных воспоминаний, которые мелькают в быстро сменяющих друг друга кадрах. Размышляя о музыкальных клипах, Дане приводил аналогию из медицины: он сравнивал их с биопсией — забором клеток из тела кинематографического искусства, в результате которого возникает средоточие чувства и эмоции в малом сгустке энергии⁷. Сегодня, когда фэшн-фильмы легко распространяются в цифровой среде и когда можно мгновенно создавать сэмплы на основе музыкальных клипов с помощью видеоплатформ, образуется тот самый «медийный водоворот», о котором писала Кэрол Верналлис. Ему присуща эстетика скорости, и благодаря этому явлению свойственный моде нелинейный, зависящий от настроения подход сближается с гибридной музыкальной культурой, формируя современную «интенсивную аудиовизуальную эстетику», в которой все больше стираются границы и различия между онлайн-платформами, жанрами и технологиями⁸.

---

Проект реализуется победителем конкурса по приглашению благотворительной программы «Эффективная филантропия» Благотворительного фонда Владимира Потанина.

1. Frahm 2010. Цит. с. 156. ↩︎
2. Ларс Эллестрём считает интермедиальность «базовым условием для понимания коммуникативных и эстетических механизмов, событий и инструментов, а не маргинальным явлением в противовес „нормальной» медиальности» (Ellestrom 2010: 12). ↩︎
3. Austerlitz 2007: 2-3. ↩︎
4. Wollen 1986. Цит. с. 168. ↩︎
5. Austerlitz 2007: 42. ↩︎
6. Dienst 1994: 84. ↩︎
7. Daney 1993: 103-105; Daney 198: 299-300. ↩︎
8. Vernallis 2013: 3, 6. ↩︎