Человек, так же, как и всё, что его окружает, существует во времени. Когда мы сталкиваемся с различными свойствами и проявлениями времени, то используем приспособленные для этого когнитивные механизмы. Многие из них находят отражение в языке, в высказываниях и текстах разного рода. В трёх лекциях будет рассказано о том, как проявляет себя время в тексте. Мы начнём с рассмотрения сути языкового знака и посмотрим, как время даёт о себе знать в каждой из его граней, а также в их взаимодействии. Далее мы обратимся к разным типам текстов, в каждом случае отмечая роль времени; особенно подробно разберём нарративы – тексты, для которых время имеет первостепенную значимость. Наконец, мы посмотрим, как связаны время текста и время жизни в той реальности, в которой создаётся и живёт текст.
Рассматривать время в тексте интересно не только само по себе, но и потому, что через него можно выйти на многие фундаментальные философские проблемы существования человека (а существуем мы, конечно, во времени). На этой лекции мы попытаемся ответить, в частности, на следующие вопросы:
– Существуют ли истории до того, как их начинают рассказывать?
– Какие виды «подражания» литературного произведения реальной жизни выделяет Поль Рикёр?
– Как связаны «Забота» Мартина Хайдеггера и типология персонажей волшебной сказки Владимира Проппа?
– Как налагаются друг на друга разные уровни целеполагания в рассказах об истории человечества?
– Что общего между восприятием будущего в реальности и в художественном произведении?
Также лектор самонадеянно попытается дать свою версию ответа на вопрос о том, что такое смысл жизни (но не в чём он, а как он устроен); по крайней мере, чем он является в контексте теории нарратива и философии времени.
О лекторе: Евгений Сергеевич Маслов, кандидат философских наук, доцент кафедры общей философии Института социально-философских наук и массовых коммуникаций Казанского (Приволжского) федерального университета. Автор работ в области теории нарратива, в том числе книги «Что такое нарратив?» (2020 г.)
Со 2 по 9 января проведем серию событий «Каникулы в Смене». Посетителей ждет выставка казанских молодых художников «Кажется, будет выставка в Казани» и экскурсии-медиации, научпоп-лекции и показ документального фильма. Купить билет.
В проекте «Кажется, будет выставка в Казани» приняли участие 17 художников и 6 музыкантов, каждый из которых вносит посильный вклад в образ современной казанской культуры. У них разный бэкграунд (кто-то преподает искусство в Москве, кто-то выступает на крупнейших техно-фестивалях Европы) и разный профессиональный опыт (для кого-то выставка в «Смене» является дебютной), они работают с разными медиа от живописи и фотографии до саунд-арта и инсталляций и живут в разных городах, но по-прежнему отождествляют себя с Казанью.
Экскурсии-медиации во время каникул будут проходить каждый день в 17:00. Медиация — это формат посещения выставки, помогающий благодаря диалогу сократить расстояние между искусством и посетителем, сделать «непонятное современное искусство» близким и доступным. Наши медиаторы расскажут вам о выставке и о работах, не претендуя на экспертность и не навязывая готовые смыслы, и помогут составить свое представление об увиденном и услышанном в горизонтальном диалоге.
4 января в 18:00
Лекция «Откуда мы знаем?».
Как мы узнаем о космических вещах то, что на первый взгляд узнать невозможно? Откуда мы знаем, что подо льдом Европы (спутник Юпитера) есть океан? Откуда мы знаем форму нашей галактики? Откуда мы знаем свойства объектов, которые мы видим лишь как точки?
Спикер: Андрей Кузнецов, автор youtube-канала «Космос Просто»
Вход: 100 рублей
6 января в 16:00
Кинопоказ «Катя и Вася идут в школу» 18+ (реж. Юлия Вишневецкая, 89 мин).
В маленький город приезжают молодые учителя. Катя и Вася закончили лучшие столичные вузы. Они — не профессиональные педагоги, но с самого начала объявляют, что не хотят ругать детей, учить их зубрить и ходить строем. Их цель – показать школьникам, как можно самостоятельно думать и творить. Реальность оказывается сложнее. Половина детей в школе собираются в ПТУ, на уроки они ходят как на каторгу. Сохранят ли герои фильма свой энтузиазм? Останутся ли они на следующий год?
Вегетарианцы и мясоеды; диеты европейские, первобытные, интервальные, лунные и прочие; нутрициологи и диетологи… Мы окружены океаном информации о том как, что и когда надо кушать, чтобы жить долго и здорово. Но есть ли в нём золотая рыбка истины? В новой лекции «Генетические основы питания» мы поговорим о том, что знает современная биология о наличии у разных групп людей генетически обусловленной склонности к употреблению определенных продуктов питания. О том, как формируются такие склонности и как влияют на жизнь разных этносов. И выясним, наконец, действительно ли «всё полезно, что в рот полезло!» и, что «русскому хорошо, то немцу – смерть!»?
Спикер: Зеленихин Павел Валерьевич, кандидат биологических наук, доцент кафедры микробиологии Института фундаментальной медицины и биологии КФУ.
Вход: 100 рублей
8 января в 18:00
Артист-ток Фокса Малдера: «Впуская белый свет, или Как идти с Иисусом. История независимой культуры и другая ерунда».
Название артист-тока отсылает к песне «Walking with Jesus» группы Spacemen 3. Эта встреча станет продолжением работы представленной на выставке и будет посвящена тому, что художник загадочно определяет как «белый свет». Также мы коснемся истории культуры «андерграунда» и контркультуры, попробуем ответить на вопрос, почему кто-то начинает заниматься искусством в условиях для этого не располагающих.
Вход: бесплатно, по обязательной регистрации
9 январяв 17:00
Лекция «Время и семиотический треугольник».
Человек, так же, как и всё, что его окружает, существует во времени. Когда мы сталкиваемся с различными свойствами и проявлениями времени, то используем приспособленные для этого когнитивные механизмы. Многие из них находят отражение в языке, в высказываниях и текстах разного рода. В трёх лекциях будет рассказано о том, как проявляет себя время в тексте. Мы начнём с рассмотрения сути языкового знака и посмотрим, как время даёт о себе знать в каждой из его граней, а также в их взаимодействии.
С 15 ноября для посещения «Смены» нужен QR-код. Если вам меньше 18 лет, вы должны быть в сопровождении совершеннолетнего, у которого есть QR-код. Количество билетов ограничено.
В рамках традиционного подведения итогов собрали лучшие книги года по версии книжного магазина «Смены». Рядом с лидерами продаж здесь оказались книги, которые покупали незаслуженно мало, а пресса обходила их вниманием. В этом тексте, сродни стеллажам в магазине, мы провели рубрикацию и сделали 6 неоднородных рубрик — книги разделены по темам и жанрам, а еще есть «переиздания» (коллеги вообще окрестили 2021-й годом переизданий). Большинство книг, разумеется, доступны в магазине, а мы тихонько напоминаем, что книга все еще лучший подарок.
«Существовавший прежде только отрывками в любительском переводе важнейший текст о музыке родом из середины 2000-х — рассказ о постпанке и в целом популярной британской музыке конца 1970-х–начала 1980-х Саймона Рейнольдса — одного из самых авторитетных музыкальных журналистов в мире. Выход этой книги на русском сейчас, в начале 2020-х, впрочем, не назовешь запоздалым, ведь именно за последнее десятилетие постпанк в России стал больше, чем жанром, Joy Division — народной группой, фестиваль “Боль” — главным музыкальным сейшном страны». — пишет Кристина Сарханянц в «Рупоре Смены».
Публицист Максим Семеляк написал не биографию великого русского музыканта, но рассказ «о личных отношениях с ГО и ее вожаком, а заодно и об истории любви и ненависти постсоветского мира к неуклюжему человеку в очках». «Семеляк вплетает свою судьбу в летовскую биографию, и иначе поступить не может. Летов для каждого свой — “своими” сам музыкант и называл наиболее ценимую категорию слушателей», — пишет в рецензии для «Рупора» Константин Сперанский. «Летов еще в 1990 году делил свою публику на три сегмента: гопников, эстетов и „своих“. Последних было совсем мало, а эстеты в этой иерархии были едва ли не хуже гопников», — замечает в книге Семеляк.
Марк Фишер. «Призраки моей жизни. Тексты о депрессии, хонтологии и утраченном будущем». Изд-во «Новое Литературное Обозрение».
Музыкальный журналист, блогер и мыслитель Марк Фишер писал об одержимости, зачарованности настоящего прошлым, о бесконечных попытках реконструировать недостижимую утопию, которой на самом деле никогда не было, о неизбежном крахе такого рода предприятий. Сборник «Призраки моей жизни», посвященный хонтологии (термин, введенный Жаком Деррида для обозначения парадоксального состояния призрака, который ни существует, ни не существует) в популярной музыке.
«Не надо стесняться. История постсоветской поп-музыки в 169 песнях: 1991-2021». Изд-во Института Музыкальных Инициатив.
Исполинских размеров том, в создании которого приняла участие чуть не половина музыкальных журналистов России. Это история постсоветской поп-музыки, книга о 169 хитах, которые знает наизусть почти каждый житель России (хоть и не всегда по своей воле). О каждой песне рассказывают создатели ее успеха: исполнители, композиторы, поэты, продюсеры, клипмейкеры.
Дэвид Хаскинс. «Кто убил господина Лунный Свет? Bauhaus, черная магика и благословение». Изд-во «Кабинетный ученый».
Последняя важная музыкальная новинка года, датированная уже 2022-м. История культовой готик-рок-группы Bauhaus, написанная ее бас-гитаристом. Это «увлекательный рассказ о бурной жизни “байронической четвёрки” из Нортхемптона, от расцвета до возрождения на декадентском стыке веков, и о собственных опытах с расширением сознания и оккультными практиками. Это история артистических поисков и духовного любопытства, наполненная встречами с культурными иконами андеграунда, такими как Уильям С. Берроуз, Игги Поп, Дженезис Пи-Орридж и проч».
Еще больше книг о музыке в мартовском обзоре Кристины Сарханянц для «Рупора».
Анна Соколова. Новому человеку — новая смерть? Похоронная культура раннего СССР». Изд-во «Новое Литературное Обозрение».
Антрополог Анна Соколова рассказывает, как в молодом большевистском государстве переизобретали политику смерти и погребения. Вопрос о том, что представляли собой в материальном и символическом измерениях смерть и похороны рядового советского горожанина, изучен мало. Между тем он очень важен для понимания того, кем был (или должен был стать) «новый советский человек», провозглашенный революцией.
Эжен Арьес. «Человек перед лицом смерти». ИП Сайфуллин Т. А.
Не переиздававшаяся с 90-х на русском главная работа французского историка повседневности. Это исследование психологических установок европейцев в отношении смерти и их смены на протяжении огромного исторического периода — от Средних веков до современности. Главный тезис Арьеса: существует связь между установками в отношении к смерти, доминирующими в данном обществе на определённом этапе истории, и самосознанием личности, типичной для этого общества. Поэтому изменения в трактовке человеком самого себя прямо зависят от изменения восприятия смерти
Сергей Мохов. «Археология русской смерти. Этнография похоронного дела». Изд-во Common Place.
Тяжелая поступь русской смерти знакома каждому: кто не слышал историй о нечистых на руку работниках морга, ничейных сельских кладбищах, которые на поверку оказываются землями сельхозназначения, о трупах, лежащих на полу морга и гниющих в катафалках. Социальный антрополог, популяризатор death studies в России Сергей Мохов собрал обширный материал по теме: изучал, кто и почему занимается организацией похорон, как покраска оградки стала поминальным ритуалом, какие теневые схемы существуют на рынке ритуальных услуг.
Эми Липтрот. «Выгон». Изд-во Ad Marginem.
Литературный дебют британской журналистки Эми Липтрот «Выгон» — история о побеге из шумного Лондона, выполненная в форме откровенного дневника и переведенная в феврале издательством Ad Marginem. «Выгон»— это произведение о самоопределении, кризисе тридцатилетия, личностном крахе и прочих, как выразилось издание «Горький», «проблемах белых алкохипстеров».
Роман поэтессы Оксаны Васякиной о том, как она хоронила мать и везла прах самолетами и автобусами с юга на восток России: из города Волжский в степи, в тридцати километрах от Волгограда, на родину, в Усть-Илимск, «белый город пухлых сопок и тайги» на севере Иркутской области. «Это не просто удивительный роман, предельно откровенный, предельно точный и предельно затягивающий, но, возможно, та самая книга о найденном счастье, которая нужна сегодня каждому живущему в России», — пишет критик Лиза Биргер.
Тове Дитливсен. «Зависимость». Изд-во No Kidding Press.
Тове всего двадцать, но она уже достигла всего, чего хотела: талантливая поэтесса замужем за почтенным литературным редактором. Кажется, будто ее жизнь удалась, и она не подозревает о грядущих испытаниях: о новых влюбленностях и болезненных расставаниях, долгожданном материнстве и прерывании беременности, невозможности писать и разрушающей всё зависимости. Исповедальная история молодой женщины об искушении успехом и верности своему призванию.
Лейф Рандт. «Аллегро Пастель». Изд-во Ad Marginem.
Четвертый роман немецкого писателя, сюжет которого закручен вокруг отношений молодой писательницы Тани Арнхайм и веб-дизайнера Жерома Даймлера. Тане вот-вот исполнится 30 лет, она только что выпустила свой дебютный роман «Паноптикум 2.0», ставший культовым в литературных кругах. Таня ищет в окружающей жизни вдохновение и материал для книг. Жером же коротает дни в родительском бунгало в Майнтале и пытается постичь собственный духовный путь.Они испытывают свою любовь на прочность и отчаянно стараются не допустить, чтобы в нее проникла скука внешнего мира.
Эдуард Лимонов. «Это я — Эдичка». Альпина Нон-фикшн.
Подразделение АНФ «Альпина проза» стало, пожалуй, самым быстрорастущим проектом года в области художественной литературы: главным образом благодаря переизданиям корпусов Эдуарда Лимонова и Юрия Мамлеева. Для списка книжных итогов решили выбрать именно «Эдичку» — культовый дебютный роман Лимонова, который не переиздавался более 20 лет.
Эрнст Юнгер. «Сердце искателя приключений». Ad Marginem.
Cпустя 17 лет издательство Ad Marginem переиздает книгу выдающегося немецкого мыслителя Эрнста Юнгера. Это сборник эссе-скетчей эпохи Веймарской республики, балансирующих на грани фиктивного дневника и политического манифеста. «”Пылающие огнем сновидческие пейзажи” Первой мировой войны приоткрыли для автора завесу, за которой скрывался демонический мир, непроницаемый для дневного света разума, и вот сновидение, где грезится удивительное и волшебное, становится у Юнгера парадигмой для толкования опыта действительности» — из издательской аннотации.
Георгий Костаки. «Коллекционер». Изд-во «Искусство XXI век».
Знаменитый коллекционер Геогрий Костаки в автобиографических заметках описывает детство и юность, особый патриархальный уклад жизни греческой семьи в Москве, годы революции, эпоху НЭПа и дальнейшую жизнь в Советском Союзе. Будучи шофером в посольстве, в конце 40-х он начинает изучать и собирать произведения художников русского авангарда (Татлина, Малевича и других), постепенно создавая выдающуюся коллекцию, почту не имеющую аналогов.
Пауль Целан. «Стихотворения. Проза. Письма». Ad Marginem.
Философ Ален Бадью называл Целана «последним поэтом XX века», на котором «век поэтов заканчивается». Немецкоязычный поэт, еврей, родившийся в Черновцах (Украина), он глубоко переживал Холокост, был заключен в нацистских лагерях — все его творчество пронизано ощущением катастрофы. Критик Игорь Гулин называет Целана одним из «главных и самых трагических поэтов ХХ века, оказавшего огромное влияние не только на поэзию, но и на европейскую философию».
Зигмунт Бауман. «Свобода». «Новое издательство».
Британский философ и социолог рассматривает феномен свободы в его социальном измерении — не как свойство или достояние человека, а как социальное отношение, связывающее его с другими людьми, различными социальными институтами и обществом в целом. Как показывает Бауман, свобода представляет собой продукт определенного общественного устройства — поэтому она подлежит и критическому анализу, и историческому развитию.
Поль Б. Пресьядо. Квартира на Уране: хроники перехода. Изд-во No kidding Press
В книгу вошли статьи испанского квир-теоретика и публициста, написанные им в разные годы для газеты Libération: как очерки, посвященные глобальным культурным и политическим сдвигам, так и хроника собственного трансгендерного перехода. По словам самого Пресьядо, совершившего переход в 2014-м, он никогда не ощущал себя ни мужчиной, ни женщиной. Название сборника отсылает к концепции уранизма, разработанной еще в 1864-м для определения «третьего пола» и прав тех, «чья любовь существует вне закона». Поль Б. Пресьядо мечтает о квартире на Уране, где он будет жить вдали от господствующей сегодня таксономии расы, гендера или класса.
Мария Рита Кель. «Время и собака: депрессии современности». Изд-во «Горизонталь».
Бразильский психоаналитик лакановской ориентации Марии Риты Кель считает депрессию важным симптомом современности. Она пишет, что депрессии — это следствие господства императивов счастья, наслаждения и творческой самореализации, довлеющих над капиталистическими обществами потребления. Кель считает, что сегодня депрессии заняли место главного симптома недовольства культурой, которое в домодерных обществах отводилось меланхолии. Кроме того, Кель обнаруживает связь депрессий с ускоренной темпоральностью современного общества потребления.
«Сложные чувства. Разговорник новой реальности: от абьюза до токсичности». Изд-во Individuum.
На постсоветском русскоязычном пространстве созрел новый язык разговора о чувствах и более 20 авторов (социологи, антропологи, филологи и культурологи) в сборнике пытаются собрать и описать значения основных понятий этого языка. Что имеет в виду студентка, говоря, что преподаватель ее «харассит»? Почему мы так боимся «стресса» и «выгорания»? И откуда берется «ресурс»?
Армен Аванесян. «Майамификация». Изд-во Ad Marginem.
Книга австрийского философа и теоретика искусства представляет собой сочетание путевого дневника и теоретического трактата. Технические алгоритмы, управляющие потоками глобальной информации, пишет Аванесян, с недавних пор повсеместно определяют нашу жизнь и перестроили даже само время Он пытается понять, как выстроить с этим «новым настоящим» такие отношения, которые позволят сохранить автономное существование, не подчиненное аппаратам превентивного контроля, созданным современной технополитикой.
Новые журналы
В этом году появилось сразу несколько интересных российских журналов, поэтому решили их упомянуть в этом списке. Это и новое издание Фонда Гайдара — журнал «свободных искусств и наук» Versus с известными учеными и искусствоведами (от Валерия Анашвили до Бориса Гройса) в редсовете; и Grandmama’s print — независимый журнал о современной фотографии, публикующий фотопроекты российских и зарубежных авторов и интервью с современными художниками. Отдельно отметим последний на данный момент выпуск «ЭГАЛИТЕ» (появившегося в прошлом году журнала о проблемах современного капиталистического общества). Тема последнего номера — «Болевой порог»: «это сборник критических размышлений об опыте боли: физической и ментальной, а также о том, какие идеологические формы он принимает в обществе позднего капитализма».
Леопарда спала на дереве, а когда не спала — водила автобус, развозила зверей. Пока её вместе с автобусом не обогнала маленькая чёрная кочерыжка на колёсах… Это вкрадчивая, минималистичная история о дружбе и востребованности, но одновременно и притча об экологии, напоминающая, что высокоскоростные технологии не всегда делают нас счастливее.
Брехт Эвенс. «Полуночники». Изд-во «Бумкнига».
Брехт Эвенс — современный фламандский автор комиксов и иллюстратор, которого газета The Guardian назвала одним из самых талантливых представителей бельгийской школы иллюстрации со времён Эрже, автора комиксов про Тинтина. В новом графическом романе Эвенс «сталкивает трех незнакомых людей нос к носу — их секреты, демоны и заветные тайны выйдут наружу. Перед нами прекрасная и ужасная фантасмогория, в которой заветные сны и ночные кошмары одинаково яркие — и реальные», — пишет Esquire.
«Легенды Казани». Изд-во «Юлбасма».
Двуязычный сборник казанских легенд с удивительно подробными фантастическими иллюстрациями Сони Лигостаевой: художницы, которая в прошлом работала над дизайном событий «Смены» и даже рисовала для нас стикерпак. В издательстве считают, что «книга получилась самой эпичной из всех, что мы издавали: по ней можно снимать детективы, боевики, фэнтези, и с таким же успехом драмы и комедии», ну а мы уверены, что книга станет идеальным подарком и сувениром из Казани.
Маша Ивашкина. «Прогулка». Изд-во «Миля».
Для книги иллюстраторка взяла 18 интервью и составила из них сценарий-разговор, совместив его с прогулкой по Москве. «В этой книге — мои близкие люди, они отвечают на самые разные важные вопросы, которые задает нам жизнь: про дружбу, любовь, семью, город, творчество, дело, учебу, мечты и страхи. В течение книги мы проходим маршрут по Москве, с утра до следующего рассвета, по местам, которые люблю я и мои друзья». Издательство совсем юное, но каждая книга — восторг. Так что следите!
Проект реализуется победителем конкурса по приглашению благотворительной программы «Эффективная филантропия» Благотворительного фонда Владимира Потанина.
На артист-токе художница расскажет о своем пути из архитектуры в искусство, опыте участия в проекте «Кажется, будет выставка в Казани» и других персональных и групповых выставках.
После артист-тока художница проведет мастер-класс по образному мышлению. Участники будут создавать композиции в игровой форме на основе собственных ассоциацийк текстам Василия Кандинского.
NEJI201 (Наиля Айзатуллова) изучала архитектуру в Казани, Сеуле, Роттердаме и других городах. Как художница она в основном работает с живописью и инсталляцией. Работы находятся в частных коллекциях в Нидерландах, Южной Корее, России, Англии, США. Живет и работает в Казани.
Суббота, 25 декабря, 13:00
Участие в артист-токе бесплатное.
Участие в мастер-классе — 500 руб (билет на выставку входит в сумму). Количество участников мастер-класса ограничено.
С 15 ноября для посещения «Смены» нужен QR-код. Если вам меньше 18 лет, вы должны быть в сопровождении совершеннолетнего, у которого есть QR-код. Количество билетов ограничено.
Неудачливый актер Этьен берется за создание театральной труппы из сомнительного вида заключенных. Вместе им предстоит поставить знаменитую пьесу Самюэля Беккета «В ожидании Годо». У Этьена есть всего полгода, чтобы сделать из отъявленных маргиналов настоящих артистов, а самому стать режиссером. Удастся ли это Этьену?
— Лучшая комедия по версии Европейской киноакадемии 2020
Режиссёр: Эммануэль Курколь
Продюсер: Дэни Бун
В ролях: Кад Мерад, Дэвид Айала, Ламин Чиссоко, Софиан Каммес
Хронометраж: 105 мин.
Возрастное ограничение: 16+
С 15 ноября для посещения «Смены» нужен QR-код. Если вам меньше 18 лет, вы должны быть в сопровождении совершеннолетнего, у которого есть QR-код. Количество билетов ограничено.
На этой неделе мы получили долгожданное переиздание книги «Дневники Тукая» издательства «Смены». Это малоизвестный документ, оставленный одним из самых популярных авторов татарской литературы. Из автобиографических воспоминаний и дневниковых записей читатель узнает Тукая по другую сторону школьного учебника. Вошедшие в книгу тексты не только демонстрируют переживания и сложности быта последних лет жизни поэта, но и позволяют лучше понять его фигуру и характер, часто спрятанные за официальными представлениями об авторе. Публикуем фрагмент из главы «Возвращение в Казань».
III
Пожив в деревне, я очень полюбил одиночество и тишину. Поэтому и по приезде в Казань планировал пожить замкнуто. Снять у какой-нибудь одинокой старушки угол в тихом месте, никуда не ходить, гостей не принимать. Неплохо бы найти квартирку где-нибудь в окрестностях Подлужной. Решил для себя: буду есть да спать, читать да писать, а если прихворну, так тихо отлежусь.
Въехал на квартиру, правда, это не Подлужная, а, как выражается газета «Йолдыз» 31, Вторые Ямки 32. Хозяйки — две русские женщины, сёстры. Мещанки, черт бы их побрал, мещанки.
Каждый раз, читая Максима Горького и Кнута Гамсуна, посылаю проклятия мещанам.
Как будто позабыл, как два года тому назад, заплатив одной мещанке полуторамесячную квартирную плату, выдержал всего три ночи; и вот опять к ним попал.
Восемь рублей за месяц с готовкой. Мясо не моют. Варят щи. Суп то пересолят, то недосолят. Чайная заварка сутками используется одна и та же. Чашки покрыты коричневым налётом. Стол — что твоя помойка. В день заселения сказали: «Завтра кровать доставим». Неделю спал на полу, перекатываясь, как пустая бутылка, а кровати всё нет. Хозяйки день и ночь пропадают неизвестно где, что твои кошки. Даже самовар ставит кто-нибудь из квартирантов. В один из дней хозяйка всё же попалась мне на глаза, и я спросил её: «Когда у вас кровать будет?» В ответ она, наотрез отрицая данное обещание, принялась причитать, что по бедности кровать купить не в состоянии. При каждом слове её физиономия меняется, как у гримасничающей обезьянки. Переднего зуба не хватает. Не дослушав её лживых объяснений, я сбежал. С приятелем пошли искать мне номер.
Нашли номер. Ну и хороший, ну и красивый! И название-то какое: «Сияние» — внутри всё лучится. Что за мебель! Четыре угла кровати украшены сверкающими набалдашниками. Что касается зеркала, то оно подобно сияющему среди песков киргизской пустыни чистейшему озеру. Дверь словно из белого перламутра. Умывальник с мраморной раковиной. На письменном столе бордовое сукно. Сам стол с множеством ящиков. Паркетный пол, на который человеку и наступать-то не подобает, лечь бы на него грудью и скользить. Стены словно отлиты из шоколадных пряников…
Короче говоря, и не пересказать. Однако верить или нет — воля читателя.
IV
Если скажете, что это похоже на рекламу, то вот мой «шуралийский девиз»:
Хвали кого захочешь иль ругай,
В союз ни с кем, однако, не вступай.
Вечером, зайдя на квартиру, нанял извозчика и принялся перетаскивать вещи. Попытался заговорить с хозяйками насчёт возврата задатка, но они принялись кричать, что задаток возвращать не полагается, и подняли такой шум, что, заткнув уши и схватив в охапку оставшиеся вещи, я едва от них сбежал. Сгорели мои три рубля.
Номер. Я чуть не забыл, что внёс месячную плату и теперь смогу безмятежно наслаждаться каждой минутой пребывания в таком прекрасном месте. Переночевал одну ночь. Утром номер тоже кажется красивым. Вечером, при электрическом свете, он красив по-другому. Провёл вторую ночь. Выспался сладко.
На третью ночь, я тебе скажу, заработавшись за письменным столом, я вдруг почувствовал себя человеком, который оказался в нехорошем доме, населённом духами-пери («кто в этот дом войдёт, невредимым не выйдет» из книг-сказок). Что-то похрустывает. Глядь — да это крысы! Ах вы, божьи враги! Ах вы, враги рода человеческого! Ах, враги генерала Толмачёва 33! Грызут еду в моем комоде. Перестал писать. Крысы губят мои и без того расшатанные нервы. Нет, никак не могу писать. В смятении выключил свет и лёг спать. Рядом с собой положил багажный ремень, чтобы бить им по комоду, отпугивая крыс.
Только закрою глаза, в ящике комода, стоящего рядом с кроватью, начинается шебуршание. Сахар превращают в прах. Булку грызут. В смятении хватаю ремень и со всей силы шлёпаю им по комоду. На короткое время устанавливается тишина. Только глаза закрою — снова слышится скрежетание. Снова бью, снова ругаюсь. Растерянно бормочу: «Эй, воришка! Понимаю, что тебе, бедняге, такие чудеса храбрости приходится проявлять только для того, чтобы не умереть с голоду. Но нельзя ли хотя бы не шуметь во время еды? Мне для тебя пищи не жалко, потому что, если я спрячу еду в недоступное для тебя место, ты, пожалуй, осмелеешь до того, что примешься обгладывать мои нос и уши. Но всё-таки знай, как говорится, сверчок свой шесток!» Все равно своего занятия не бросает.
Вот тебе и прекрасный номер! Наутро и на сливочном масле обнаружил следы крысиных лапок. Нет, больше невозможно это терпеть, сегодня же отправляюсь на поиски кошки!
V
Утром еду на «барабузе». Лошадь встречается — кошка не встречается, собака встречается — кошка не встречается, коза встречается — кошка не встречается. Мухаммеджан-хафиз встречается — кошка не встречается. Встречаются пузатые татарские баи — кошка не встречается. В тот день я ходил до вечера и, не найдя кошки, решил в номер не возвращаться и пошёл ночевать к товарищам на Армянскую улицу 34. Лёг спать. Вот это клопы!
Ну и клопы! За один укус выпивают по столовой ложке крови. Встал, зажёг свет: вся поверхность подушки словно украшена мелкой узорчатой вышивкой из бесчисленных клопов! Надежда выспаться оказалась тщетной. До восьми утра сидел при свете, перечитал все до одной валявшиеся на столе чепуховые книжонки, которые в другое время бы и в руки-то не взял.
Моё хождение имело такой оборот: бежав от крыс, пошёл искать кошку и, не найдя, привёл за собой клопов…
Мне пришла в голову замечательная мысль. Я задумал сам стать кошкой. Однажды вечером я надел на ноги валенки, а на себя шубу, вывернув её наизнанку. На голову такую же вывернутую шапку. К шубе сзади прикрепил из мочалки подобие хвоста. И принялся репетировать, крича по-кошачьи. «Мияу», «мырау», «мя-аа-ауу», «мор-рр-а-ууу»!
Так как мне самому казалось, что это совсем по-кошачьи, я посреди ночи, хорошенько поджав ноги, уселся у дыры, из которой выходит крыса. Вот мяукаю, вот мурлычу!
— Мияу, мырау, мя-аау, мор-рррау!
Остановился раз, смотрю, крысы всей семьей собрались в дыре. Сквозь острые их зубки слышны такие оценки моего мурлыканья:
— Вот ещё один Камиль Мутыги35 выискался! — хихикают.
— Ладно еще, бесплатно слушаем, ведь за худший, чем этот, концерт Камиля публика денежки выкладывала.
— Плохой артист! Хотя и не хуже шароварников 36.
— Тоже мне, кошка!
— Тоже мне, напугал!
— Разве не похож я на кошку? И мяукаю, и мурлыкаю!
— Как на тебя ни посмотри… Ты и ногти давеча подстриг, как человеку полагается… И лицо у тебя гладкое, без шерсти; и усов-то у тебя нет, и сам ты слишком большой.
Да я ведь, скажу вам, не хвастаясь, и сам за словом в карман не лезу:
— Эй, крысы! Зачем вы мой провиант воруете? Почему бы вам в интенданты не пойти? Брюшки вы солидные наели, это вам подойдет.
— Видно, ты думаешь, если мы в подполье живем, ничего не знаем, что кругом творится? — общий хохот. — В последние годы интендантов то и дело за решетку прячут: и в Казани, и в Киеве, и в Петербурге… 37
— Оказывается, вы весьма осведомлённый народ. После того, как смутьяны утихомирились, уж не к вам ли в руки перешла «подпольная» печать?
Одна из крыс, выпятив грудь:
— К нам, к нам! Что ты нам сделаешь? Другие, жалея меня:
— Всё-таки человек не в своей роли — разве это не комедия?
— И какое же занятие мне подойдёт, господа критики?
— Пишешь — пиши. Не нервничай, как старый чиновник.
После этих слов я, чтоб не опровергать их слова, как горох расставил вот эти баиты в качестве эпилога к данной истории:
Наставление и назидание
Красивы стены, зеркала — бывает, Да крысы в ящике стола. Бывает! В любом прекрасном капля зла бывает.
И в совершенстве есть свои огрехи. Кому-то крыса — злейший враг, бывает, Кому-то — человек. Пустяк, бывает. Кому-то так, кому-то сяк, бывает. Есть шуба у меня, а в ней — прорехи.
1912
Примечания:
31 «Йолдыз» (в описываемое время использовалась русская транскрипция названия «Юлдуз») — вторая в Российской империи татарская газета, печаталась в Казани (1906–1918).
32 Вторые Ямки — очевидно, шутливое название улицы 2-й Ямской, ныне это часть улицы Нариманова.
33 Толмачёв Иван Николаевич (1861—1931) — с 1907-го по 1911 годы градоначальник Одессы, отличился при подавлении революционных выступлений 1905 года, покровительствовал правомонархическим организациям. Боролся с революционным подпольем. Чуть ниже Тукай шутливо обыгрывает понятия «подполье», «подпольщики», бывшими, выражаясь современным языком, мемами той эпохи.
34 Армянская улица — теперь улица Спартаковская.
35 Камиль Мутыги Тухватуллин (1883—1941) — журналист, издатель, певец, организатор литературно-музыкальных вечеров. Старший друг Тукая (преподавал в медресе «Мутыгия» в Уральске, когда Габдулла там учился). Неоднократно становился объектом дружеской иронии, а порой и сарказма Тукая, который был невысокого мнения о вокальных данных Камиля Мутыги.
36 Шароварники — иными словами, «поющие шаровары». Таким эпитетом Тукай шутливо характеризовал исполнителей народных песенок низкого пошиба.
37 Незадолго перед этим по Российской империи прокатилась череда громких судебных процессов над войсковыми интендантами, обвинёнными в различных махинациях и злоупотреблениях.
Проект реализуется победителем конкурса по приглашению благотворительной программы «Эффективная филантропия» Благотворительного фонда Владимира Потанина.
Участница проекта «Кажется, будет выставка в Казани» Надя Кимельяр расскажет о своём пути в искусстве и об инсталляции, представленной в «Смене», о программах, в которых работает, и об истории генеративного искусства. Мы обсудим с Надей источники ее вдохновения и взгляды на развитие локального художественного комьюнити. Встреча завершится аудиовизуальным перформансом Нади Кимельяр и музыканта Димы Крапивина.
Надя Кимельяр — медиахудожница, работающая с проекциями, мэппингом и диджитал-графикой. Принимала участие в лаборатории мультимедийного и научно-технологического искусства Tat Cult Lab в 2019 году и в фестивале медиаискусства NUR в 2021. Живет и работает в Казани.
В Москве только что закончилась крупнейшая книжная ярмарка non/fiction, к которой издательства традиционно готовят главные новинки года. Одна из таких новинок – книга Анны Соколовой «Новому человеку — новая смерть?Похоронная культура раннего СССР». Это работа о том, как в молодом большевистском государстве переизобретали политику смерти и погребения. Вопрос о том, что представляли собой в материальном и символическом измерениях смерть и похороны рядового советского горожанина, изучен мало. Между тем он очень важен для понимания того, кем был (или должен был стать) «новый советский человек», провозглашенный революцией. С разрешения издательства «Новое литературное обозрение» публикуем отрывок о том, как публичные похороны становились формой политической манифестации.
Частные похороны в дореволюционной России были строго конфессиональными. В дополнение к описанной во Введении системе похоронного администрирования, в которой важнейшую роль играли религиозные институты, сам способ погребения и обряд также были строго детерминированы конфессиональной принадлежностью умершего. Для лиц православного вероисповедания это означало, что похоронить человека без священника, минуя церковное было практически невозможно. Обязательным было участие священника в похоронной процессии. Регламентировалось и само устройство похоронной процессии, надписи на траурных венках, внешний вид и одежда умершего . Другой важнейшей чертой похоронной культуры в дореволюционной России был ее публичный характер. Разделенные на разряды и чины погребения в зависимости от сословной принадлежности и благосостояния умершего, похороны, в какой бы среде они ни происходили, редко когда были частным семейным делом. В крестьянских похоронах вся община оказывалась включена в похоронные ритуалы, помогая семье умершего с приготовлением поминок, уборкой дома, выносом тела и рытьем могилы. В городах торжественная траурная процессия, следовавшая от дома умершего к церкви и на кладбище, становилась заметным общественным явлением. Публичность похорон позволяла близким и родственникам умершего продолжать действовать как представителям своей сословной группы, хоронить человека не только как члена семьи, но и как члена общины или сословия. Количество лошадей, пышность убранства и траурной колесницы свидетельствовали о благосостоянии семьи и том уважении, которое родственники оказывают покойному, заказывая похороны по тому или иному разряду. Однако к середине XIX века становится очевидно: публичные похороны обладают еще одной функцией, актуализирующейся за пределами собственно похоронного обряда и узких сословных групп. Формируется особый, параллельный основному похоронно-поминальному обряду набор практик, посредством которых стали выражаться смыслы, изначально этому обряду не присущие. Речь идет об использовании похоронного обряда как средства политической манифестации.
Использование публичных похорон для политических манифестаций, без сомнения, стало следствием нарастания внутренних конфликтов в российском обществе. Усиление цензуры, последовательный отказ от конституционных реформ, с одной стороны, и рост революционного движения, с другой, оставляли всё меньше и меньше возможностей для открытого политического высказывания. В поисках площадки для сравнительно безопасного политического действия общество не случайно обращается именно к похоронам, в которых как таковая обрядовая функция всё чаще совмещалась или даже замещалась перформативной . Такое использование похорон не было уникальным явлением. Так, например, во второй половине XVIII века во Франции была отмечена волна «похоронных бунтов», когда городская беднота использовала похороны как предлог для выступлений и добивалась удовлетворения определенных политических требований.
Похороны не случайно становятся уникальной публичной площадкой для политического высказывания в ситуации отсутствия политических и гражданских свобод. Несмотря на строго прописанный церемониал православных похорон, сама по себе традиционная практика публичного выражения скорби создавала дополнительные возможности для высказывания. Многообразие символики на похоронах, траурные венки с лентами, традиция плачей и причитаний, сама по себе похоронная процессия и надгробные речи—всё это давало множество возможностей для того, чтобы выразить свою позицию, а главное—позволяло открыто собираться огромной толпе единомышленников. К привычным символам могли добавляться и специфические—отсылающие к биографии покойного или его взглядам. Так, на похоронах Достоевского «женские курсы хотели вместо венков нести на подушках цепи <…> в память того, что он был закован в кандалы».
Такого рода тенденции способствовали, в свою очередь, введению новых формальных ограничений в похоронном ритуале. Так, практика использовать траурные венки для политических лозунгов приводит к официальному запрету на «ношение венков с надписями или без оных, а равно и иных знаков и эмблем, не имеющих церковного или государственно-официального значения», «при следовании погребальных шествий в церковь для отпевания и на кладбища для погребения» . Данный запрет был наложен специальным синодальным распоряжением и, по свидетельству современников, стал прямым следствием проведения на похоронах политических демонстраций . После похорон И.С. Тургенева в дополнение к этому был введен запрет нести гроб до кладбища на руках.
Отдельные случаи, когда похороны проводились с нарушением устава Русской православной церкви, фиксируются исследователями с середины XIX века. Первые же случаи подобного рода свидетельствуют о том, что обнаруживается устойчивая тенденция к использованию похорон как удобной площадки для выражения оппозиционной политической позиции: похоронная процессия стихийно превращалась в политическую демонстрацию, при этом лозунги часто украшали траурные венки, а шествие оканчивалось так называемой гражданской панихидой, т.е. речами, произносимыми на кладбище у могилы. Поводом для неклассических похорон во всех этих случаях был общественный резонанс, связанный с личностью, обстоятельствами и/или самим фактом смерти усопшего. В похоронах такого типа принимали участие лишь отдельные слои общества—в первую очередь студенты и другая «прогрессивно настроенная молодежь»,—которые устраивали «гражданскую панихиду» или демонстрацию стихийно. Такие похороны сильно отличались от классического православного погребения. Однако в некоторых случаях, например на похоронах Некрасова, гражданская панихида сочеталась с церковным отпеванием. В других—например, при погребении многих революционеров, погибших в 1905 году,—церковное отпевание отсутствовало. Объединяло все эти случаи также то, как реагировала власть и общество на смерть этих людей еще до их похорон. После известия о смерти человека, на похоронах которого могла пройти манифестация, власть принимала меры, чтобы снизить возможный резонанс, утаить маршрут перемещения тела или место отпевания, сделать похороны как можно менее людными, вводила дополнительные обязательные занятия в университетах и т.д.
Возможно, первыми публичными похоронами, привлекшими особое внимание властей и ставшими поводом для стечения огромного числа людей, стали похороны А.С. Пушкина в январе 1837 года. Хотя во время похорон Пушкина не выдвигались политические лозунги, проститься с поэтом пришло более 50 тысяч человек, а антифранцузские настроения, распространившиеся в связи с французским подданством Жоржа Шарля Дантеса, побудили власть, опасавшуюся массовых беспорядков в связи с похоронами, попытаться эти беспорядки предотвратить.
По всей видимости, именно стремление властей предотвратить беспорядки на похоронах, а также то, что против Пушкина наряду с другими участниками дуэли было заведено уголовное дело в связи с запретом дуэлей, «неблагонадежность» поэта и его слава вольнодумца при жизни стали причиной того, что его отпевание было в последний момент тайно перенесено из Исаакиевского соборав небольшую Конюшенную церковь. Само отпевание состоялось в час ночи, и спустя три дня гроб с телом поэта был перевезен для захоронения в Святогорском монастыре под Псковом со специальным предписанием: «Чтобы при сем случае не было никакого особливого изъявления, никакой встречи, словом никакой церемонии, кроме того, что обыкновенно по нашему церковному обряду исполняется при погребении тела дворянина».
Усилия властей, направленные на то, чтобы похороны Пушкина были как можно более тихими и малолюдными, увенчались успехом, но этот эпизод следует рассматривать скорее как прелюдию публичных политизированных похорон в России. Хотя, по мнению В.Г. Короленко, лишь тайные похороны («Тело самого Пушкина, как известно, было выволочено из Петербурга подобным же образом (так же, как тайно вывозили тело Грибоедова.—А.С.), бесчестно и тайно»)позволили сдержать массовые публичные выступления в 1837 году. Как бы то ни было, исследователи однозначно сходятся в том, что первыми по-настоящему особенными похоронами стали похороны Н.А. Некрасова в 1887 году . По мнению исследовательницы «красной» обрядности Н.С. Полищук, «первыми „невиданными… и по многолюдству, и по внешнему виду“ были похороны Н.А. Некрасова (декабрь 1887 г.). Именно на них впервые была нарушена традиционная структура траурной процессии: священник—колесница с покойным (или гроб на руках)—провожающие. На похоронах Н.А. Некрасова процессию „стихийно“ возглавила толпа молодежи с несколькими огромными венками, „украшенными надписями“…».
По воспоминаниям В.Г. Короленко, бывшего свидетелем этих похорон, то действие, которое производили работы Некрасова на молодежь, сделало неизбежным выступления на его похоронах:
«Когда он умер (27 декабря 1877 г.), то, разумеется, его похороны не могли пройти без внушительной демонстрации. В этом случае чувства молодежи совпадали с чувствами всего образованного общества, и Петербург еще никогда не видел ничего подобного. Вынос начался в 9 часов утра, а с Новодевичьего кладбища огромная толпа разошлась только в сумерки. Полиция, конечно, была очень озабочена».
Новый ритуал публичного политического прощания развивается на протяжении всей второй половины XIX века. Похороны актера Александра Мартынова (1860), писателей Добролюбова (1861), Достоевского (1881), Тургенева (1883), Салтыкова-Щедрина (1889) и Шелгунова (1891) сопровождались демонстрациями с участием десятков тысяч людей. Напор толпы, по воспоминаниям современников, был столь силен, что полиции приходилось лишь отступать в сторону. Поняв, что «публичные похороны харизматических идеологов-мыслителей стали неотъемлемой чертой русской общественной жизни», власти старались делать всё возможное для того, чтобы свести к минимуму политическое содержание публичных похорон и/или не допустить распространения информации о них. Так, например, после смерти Тургенева, который скончался после продолжительной болезни во Франции, «шеф полиции Плеве запретил распространять какую бы то ни было информацию о маршруте поезда, дабы избежать „торжественных встреч“; также принимались меры к тому, чтобы рассеять общественный ажиотаж вокруг похорон. Некий офицер в то время написал, аргументируя необходимость цензуровать репортажи газетных корреспондентов, посылаемые в Петербург: „Нет сомнения, что они будут телеграфировать в Санкт-Петербург о том, что тело Тургенева проследовало через Псков, и о встрече его в городе, и я заранее уверен, что они попытаются придать всем этим вещам как можно более широкое и торжественное значение, значение, которого они в действительности не имеют“».
Проект реализуется победителем конкурса по приглашению благотворительной программы «Эффективная филантропия» Благотворительного фонда Владимира Потанина.
Мы пригласили на дискуссию казанских художников с разным бэкграундом и профессиональным опытом, участвующих в проекте «Кажется, будет выставка в Казани». Как повлиял на них опыт участия в этой выставке и других городских событиях последних лет? К чему они стремятся, какие испытывают трудности и какие видят перспективы? В чем заключается ценность коллабораций с другими авторами и институциями? Что сегодня происходит в художественном сообществе в Казани?
Предстоящая дискуссия — это возможность для художников обменяться опытом, а для зрителей — побольше узнать о героях локальной художественной сцены. И хотя событие приурочено к проекту «Кажется, будет выставка в Казани», мы будем рады, если к беседе присоединятся художники, чьи работы пока не были представлены в «Смене», и все желающие.