Уже в эти выходные художница и участница выставки «Кажется, будет выставка в Казани. Хождения по краю» Юлия Павлова проведет лекцию и воркшоп, посвящённые самиздату. Мы решили показать вам работы Юлии и расспросили ее о тонкостях создания зина, ее собственных книжных коллекциях и личном опыте в жанре авторской книги.
— Юля, привет! Тема твоего будущего воркшопа будет связана с зинами. Что особенного и необычного в зине как в жанре искусства?
— Зин – это доступный и интересный способ создать арт-объект, сделать творческое высказывание и собрать свои работы в законченный проект.
— Можно расценивать создание своего зина как хороший старт для художника?
— Я думаю, что зин – одна из возможных форм того, как художник может проявить себя. Конкретно сейчас зин-культура начинает набирать обороты в России, появляются зин-фестивали и организации, занимающиеся самиздатом. В этом смысле зин может послужить удобной формой для коммуникаций и выстраивания горизонтальных связей.
— Существуют ли актуальные/популярные темы для любительских независимых изданий?
— Я считаю, что любому автору важно в первую очередь делать то, что отзывается ему самому. А все тренды и темы очень скоротечны. Мне нравится в зине то, что он может быть основан на чем угодно: на портфолио, сериях фотографий, рисунках, скетчах, личных дневниках, скетчбуке художника, скриншотах, архивах…
— В чем ты видишь отличия зина и артист-бука?
— В идеальном мире artist book – более продуманная форма. За книгой всегда есть фигура автора, тщательнее проработанная концепция книги. Но сейчас я вижу, что многие зины не уступают по этим параметрам авторским книгам. Скажем так: когда мы что-то называем зином, то скорее всего предполагаем более легкую форму подачи, к авторской книге требования чуть выше.
— С чего начать, если хочешь попробовать себя в самиздате?
— Надо начать делать! Это, как правило, самое сложное. Придумать идею, сходить на воркшоп; тем более сейчас всю информацию можно найти онлайн. Создать первый прототип зина, сверстать в InDesign. Это все можно сделать дома возле компьютера. Дальше уже считается тираж, и начинаются переговоры с типографией.
— Какое место занимает текст в собственном печатном издании?
— Текст может быть единственным медиумом в книге. У меня как раз есть такая книга в коллекции. Вспомните московских концептуалистов, у которых текст был также важен, как и все остальное. То же самое и с зинами: если вы понимаете, почему вам важен текст (возможно, ваш зин – это визуальный дневник), то дайте ему столько места, сколько считаете нужным.
— Рисунки/фото – важная составляющая самиздата?
— Да, безусловно. Рисунки, фото, тексты, скрины из переписок, чеки, билеты, засушенные цветы … могу бесконечно продолжать.
— Какое значение имеет тираж?
— Тираж определяет сколько копий существует у вашей работы. То есть если вы заявили, что тираж двадцать экземпляров, то дальше возможно или допечатать, или переиздать в другой форме. Особенно это касается авторских книг: чем тираж меньше, тем, как правило, книга ценнее. Представьте, что вы купили книгу, тираж которой был объявлен всего десять экземпляров, а потом узнали, что автор напечатал таких же еще сто. Ограниченный тираж накладывает обязательства.
— С какими сложностями ты столкнулась при создании книг «Шурале» и «Грибы»?
— С «Шурале» я впервые работала с типографией и мне сложно было понять, что конкретно я от них хочу. То есть не было нужных знаний о процессе и приходилось постоянно что-то переделывать, допечатывать. С «Грибами» в этом плане было проще, самая большая сложность лично для меня – это не повторять себя и не эксплуатировать один и тот же метод, а стараться искать новые формы и методы.
— Собственные печатные издания помогли тебе по-новому взглянуть на свою деятельность?
— Да, безусловно. Мышление через книжную форму открыло новые границы для моей творческой практики. Сейчас я работаю над книгой о лесе, и изначально эта работа задумывалась как книга, а потом уже стала перерастать в нечто большее, но опять-таки вокруг книги.
— Что изменится, если создание собственных книг как жанр искусства увеличит своих последователей?
— Я могу ответить в контексте России, потому что в Европе этот жанр уже очень популярен. Популяризация самиздата даст возможность авторам не только больше высказываться, но и зарабатывать на этом. Кроме того, это поможет представителям среднего класса покупать картины на стену не в «магазинах для дома», а у молодых художников, тем самым размещая в своем пространстве уже объекты искусства. Также популяризация самиздата позволит привлечь подрастающее поколение к творческой самореализации, потому что зины – это классно и модно, это может быть этакой культурной надстройкой для подростков. В общем, зины – не только интересно, но и полезно.
— Следишь ли ты за кем-нибудь, кто также создает зины и артист-буки?
— Да, я слежу за Юлией Борисовой – это одна из самых известных авторов за пределами России, ее книги выставлялись в крупнейших музеях мира. Также я слежу за японскими коллегами, потому что в Японии создание книг, как мне кажется, возведено в культ. Мой первый преподаватель по книгам, Казума Обара, как раз из Японии.
— Собираешь ли ты какой-нибудь самиздат?
— Да, я собираю книги. В моей коллекции пока не так много экземпляров, но я стараюсь ее пополнять. Кроме коллекционирования мне хочется также поддержать авторов. Из любимых могу выделить книгу Юлии Борисовой «Let Me fall again». Она посвящена воздухоплавателю, который совершил 239 прыжков с парашюта и погиб. Вся книга напоминает парашют: переплетение, оригами внутри книги, тонкие страницы. Интересно, что в тираже символично 239 экземпляров. Также у меня есть книга Евгении Тарасовой, которая состоит только из фрагментов деконструированного текста.
— Твои работы тоже составляют чьи-то коллекции?
— На данный момент «Шурале» и «Грибы» находятся в коллекции музея «Манеж» в Санкт-Петербурге и частных коллекциях в России, Европе, США и Канаде.
Проект реализуется победителем конкурса по приглашению благотворительной программы «Эффективная филантропия» Благотворительного фонда Владимира Потанина.
