19 февраля в 19:00 в нашем лектории пройдёт лекция «Читая Гребера: «Политика воображения в антропологии»». Григорий Винокуров, научный редактор книги «Заря Всего» Дэвида Гребера и Дэвида Уэнгроу, расскажет о том как оказываются связаны политика и воображение в антропологии и как разные авторы, включая Гребера и его критиков, работают с воображением, показывая многообразие того как мог бы быть устроен мир. Бесплатная регистрация доступна по активной ссылке.

Антрополог Дэвид Гребер и археолог Дэвид Уэнгроу заново складывают пазл истории человечества, бросая вызов доминирующим представлениям о развитии общества как о движении от эгалитарных групп охотников-собирателей — через аграрную революцию и урбанизацию — к созданию иерархических государств. По мнению авторов, этот традиционный нарратив не имеет ничего общего с фактами, а лишь воспроизводит мифы, укоренившиеся в исторической науке. Возможно, человечество идет совсем по другому пути. Основываясь на данных археологии, антропологии и смежных дисциплин, полученных за последние десятилетия, мнении индигенных мыслителей, Гребер и Уэнгроу предлагают посмотреть на социальную историю извне западного канона. Авторы объективно оценивают амбициозность своей задачи — на осмысление новой картины и принятие ее наукой уйдут годы, тем важнее уже сейчас произвести понятийный сдвиг. «Заря всего» возникла как своего рода игра, неформальная дискуссия антрополога и археолога об истории человечества, и превратилась в захватывающее интеллектуальное путешествие.

С разрешения издательства Ad Marginem мы публикуем ознакомительный фрагмент:

Как мы уже видели, когда в истории появляются единоличные правители, они обязательно оставляют характерные следы: дворцы, богатые захоронения и монументы, прославляющие их завоевания. Всё это верно и для Мезоамерики.

Если говорить о регионе в целом, то мы видим несколько династических государств, которые располагались вдалеке от долины Мехико, на полуострове Юкатан и на прилегающих к нему возвышенностях. Современные историки называют эти государства классическими майя (около 150–900 года н. э. — термин «классический» также используется применительно к древ нему письменному языку и самому историческому периоду). В таких городах, как Тикаль, Калакмуль и Паленке, преобладали царские храмы, стадионы для игры в мяч (площадки для состязательных и довольно жестоких игр), изображения войны и униженных пленников (их часто публично убивали после игр в мяч), сложные календарные ритуалы в честь предков правителей, а также записи о деяниях и биографии ныне живущих правителей. Сейчас всё это воспринимается как «стандартный набор» мезоамериканских царств, к которым относят древние города, разбросанные по всему региону: от Монте- Альбана (в Оахаке, около 500–800 года н. э.) до Тулы (в Центральной Мексике, около 850–1150 года н. э.) и, возможно, дальше на север до Кахокии (современный Ист- Сент- Луис, около 800–1200 года н. э.).

Удивительно, но в Теотиуакане, кажется, всего этого не было. В отличие от городов майя, там встречается мало надписей¹. (По этой причине мы не знаем, на каком языке разговаривало большинство жителей Теотиуакана, хотя нам известно, что город был довольно космополитичным, в нем проживали как майя, так и сапотеки, знавшие письменность².) Однако до нас дошло множество произведений изобразительного искусства. Жители Теотиуакана были умелыми ремесленниками и художниками, оставившими после себя множество различных предметов: от монументальных скульптур из камня до крошечных терракотовых фигурок, помещающихся на ладони,и настенных рисунков, на которых кипит жизнь (представьте уличные сцены с полотен Брейгеля с присущим им карнавальным духом и будете близки к истине). Тем не менее нигде среди нескольких тысяч подобных рисунков мы не находим ни одного изображения правителя, который бы калечил, связывал или другим образом проявлял власть над своими подданными, — в то время как в произведениях искусства майя или сапотеков того же периода эта тема встречается постоянно. Сегодня ученые ищут на обнаруженных в Теотиуакане изображениях что-то похожее на фигуру правителя, но поиски не приносят особых результатов. Часто складывается впечатление, что местные художники целенаправленно противостояли таким попыткам — например, изображая всех участников сцены абсолютно одинакового роста.

Также бросается в глаза отсутствие в Теотиуакане одного характерного для древних мезоамериканских царств явления — церемониальной игры в мяч³. В городе не было найдено ничего похожего на величественные захоронения Сиях-Чан-Кавиля в Тикале или Кинич-Ханаб-Пакаля в Паленке. И не потому что археологи недостаточно старались. Они прочесали древние туннели вокруг пирамид Солнца и Луны и под храмом Пернатого змея, но обнаружили, что те ведут не к царским захоронениям (пускай даже и раз грабленным), а к хтоническим лабиринтам и покрытым наростами минералов святыням, которые, безусловно, воплощали собой иные миры, но не были местом захоронения священных правителей⁴.

Некоторые исследователи утверждают, что жители Теотиуакана зашли еще дальше в своем сознательном отказе от общепринятых правил. Например, художники города, судя по всему, знали о формальных и композиционных принципах своих мезоамериканских соседей, но намеренно их переворачивали. Если искусство майя и сапотеков опиралось на традицию рельефной резьбы древних ольмеков из Веракруса, отдавая предпочтение изгибам и плавным формам, то скульпторы из Теотиуакана изображали людей и человекоподобные фигуры в виде плоских композиций, плотно прилегающих к угловатым блокам. Несколько десятилетий назад эти контрасты привели Эстер Пастори — венгеро- американскую исследовательницу истории искусств, посвятившую большую часть своей карьеры изучению искусства
Теотиуакана, — к радикальному выводу. Она утверждала, что между высокогорным Теотиуаканом и равнинными майя происходила сознательная культурная инверсия — то, что мы уже называли схизмогенезом, — но теперь уже в масштабе городских цивилизаций⁵.

С точки зрения Пастори, жители Теотиуакана создали новую художественную традицию для выражения различий между их обществом и современными им другими обществами Мезоамерики. Они отказались от визуального тропа правителя и раба, а также в целом от прославления аристократии. В этом отношении их искусство радикально отличалось как от более ранней культурной традиции ольмеков, так и от искусства современных им государств майя. Если изобразительное искусство Теотиуакана что-то и прославляет, настаивала Пастори, то это — сообщество как целое и его коллективные ценности, которые на протяжении нескольких столетий успешно позволяли избегать возникновения «династических культов личности»⁶.

Согласно Пастори, Теотиуакан не просто был «антидинастическим» по своему духу, но и представлял собой утопический эксперимент в области организации городской жизни. Его строители думали о себе как о создателях города нового типа, Толлана для народа, без господ и царей. Другие исследователи, шедшие по следам Пастори и исключившие практически все другие возможные варианты, пришли к аналогичным выводам. Они заключили, что на заре своего существования Теотиуакан двигался по пути к авторитарному правлению, но затем около 300 года н. э. неожиданно повернул в обратную сторону: возможно, произошла своего рода революция, результатом которой стало более равное распределение городских ресурсов и установление некоего «коллективного управления»⁷.

Общий консенсус среди специалистов по истории города состоит в том, что Теотиуакан управлялся в соответствии с некими сознательно проводимыми в жизнь эгалитарными принципами. Как мы увидели, подобные случаи в истории человечества — не такая уж редкость и аномалия, как привыкли думать все, включая исследователей. Если мы рассмотрим Теотиуакан в общем мезоамериканском контексте, то придем к такому же выводу. Этот город не появился из ниоткуда. Возможно, у мезоамериканских царств действительно был свой узнаваемый «набор» характерных черт, но в этом регионе также существовала совершенно иная, осмелимся сказать, республиканская традиция.

В этой главе мы собираемся осветить аспект социальной истории Мезоамерики, который долгое время игнорировался: городские республики, крупномасштабные проекты социального обеспечения и индигенные формы демократии, которые существовали вплоть до испанского завоевания и продолжили существовать после него.

1. Вполне вероятно, что в Теотиуакане использовалась некая система письма, но до нас дошли лишь отдельные знаки или небольшие последовательности знаков, повторяющиеся на настенных росписях и горшках, где они выступают в качестве подписей под человеческими фигурами. Возможно, однажды эти знаки помогут ответить на целый ряд важных вопросов о людях, построивших Теотиуакан, но пока они хранят молчание. На данный момент ученые не могут точно сказать, являются ли эти знаки именами отдельных людей, обозначениями групп или топонимами мест, откуда они были родом. См. современные дискуссии по этому вопросу: Taube K. The writing system of ancient Teotihuacan // Ancient America. 2000. Vol. 1. Bardarsville, NC: Center for Ancient American Studies; Headrick A. The Teotihuacan Trinity: The Sociopolitical Structure of an Ancient Mesoamerican City. Austin: University of Texas Press, 2007; Domenici D. Beyond dichotomies: Teotihuacan and the Mesoamerican urban tradition // D. Domenici, N. Marchetti. Urbanized Landscapes in Early Syro-Mesopotamia and Prehispanic Mesoamerica. Wiesbaden: Harrassowitz Verlag, 2018. P. 35–70. Разумеется, вполне возможно, что жители Тенотиуакана создали и множество других надписей, которые не дошли до нас из-за недолговечности материала — например, бумаги из тростника или коры (аматль), которую впоследствии использовали ацтекские писцы. ↩︎
2. Иммигранты также прибывали в Тенотиуакан из Веракруса и Оахаки, создавая свои жилые кварталы и развивая традиционные ремесла. Вероятно, в городе было что-то вроде «чиапастаунов», «юкатантаунов» и других этнических районов. См. Manzanilla L. Cooperation and tensions in multi- ethnic corporate societies using Teotihuacan, Central Mexico, as a case study // Proceedings of the National Academy of Sciences. 2015. Vol. 112. No. 30. P. 9210–9215. ↩︎
3. О космологическом и политическом значении площадок для игры в мяч в городах майя классического периода см.: Miller M., Houston S. The classic Maya ball-game and its architectural setting // RES. 1987. Vol. 14. P. 47–65. ↩︎
4. См. Taube K. The Teotihuacan cave of origin: the iconography and architecture of emergence mythology in Mesoamerica and the American Southwest // RES: Anthropology and Aesthetics. 1986. Vol. 12. P. 51–82. ↩︎
5. Стоит попутно заметить, что схожие соображения высказывал археолог и искусствовед Генри Франкфорт, говоря о возникновении египетской и месопотамской цивилизаций, которые, формируясь параллельно, во многом представляли собой противоположные типы цивилизаций: Frankfort H. Kingship and the Gods: A Study of Ancient Near Eastern Religion as the Integration of Society and Nature. Chicago: Chicago University Press, 1948; Ibid. The Birth of Civilization in the Near East. Bloomington: Indiana University Press, 1951. См. также Wengrod D. What Makes Civilization? The Ancient Near East and the Future of the West. Oxford: Oxford University Press, 2010. ↩︎
6. Pasztory E. A reinterpretation of Teotihuacan and its mural painting tradition // Feathered Serpents and Flowering Trees: Reconstructing the Murals of Teotihuacan / ed. K. Berrin. San Francisco: Fine Arts Museums of San Francisco, 1988. P. 50. См. также Ibid. Abstraction and the rise of a utopian state at Teotihuacan // Art, Ideology, and the City of Teotihuacan / ed. J. Berlo. Washington: Dumbarton Oaks Research Library and Collection, 1992. P. 281–320; Ibid. Teotihuacan. An Experiment in Living. Norman: University of Oklahoma Press, 1997. ↩︎
7. Millon R. Social relations at ancient Teotihuacan; Ibid. Where do they all come from? The provenance of the Wagner murals at Teotihuacan // Feathered Serpents and Flowering Trees. P. 112. См. также Cowgill G. State and society at Teotihuacan, Mexico // Annual Review of Anthropology. Vol. 26. P. 155–156. См. также недавнюю статью, развивающую всё те же идеи: Froese T., Gershenson С., Manzanilla L. Can government be self organized? A mathematical model of the collective social organization of ancient Teotihuacan, Central Mexico // PLoS ONE. Vol. 9. No. 10. P. e109966. ↩︎