Говорить о смерти страшно, больно и неприятно даже тем, кто сталкивается с ней по долгу службы — медикам, стражам порядка, священникам. Эта книга привлекает и отталкивает одновременно, потому что раскрывает загадки самого неизведанного. Это честный рассказ об умирании, который может стать по-настоящему терапевтическим.

С разрешения издательства «Городец» мы публикуем ознакомительный фрагмент из книги:

Многим конец представляется чем-то вроде обычной заводной машинки, которая ездила и ездила, пока вдруг механизм не вышел из строя, и она внезапно остановилась — внезапная смерть, неожиданная, на пике здоровья. Так умирают немногие. Человек для этого — слишком сложная машина.

Человеческое тело поддерживают более 200 костей, за движения отвечают более 600 мышц. Частота сердечных сокращений может достигать более 100 ударов в минуту, когда кровь перекачивается с таким давлением, что пульс ощущается во всем теле. Через легкие каждый день проходит более 10 000 литров воздуха, из которых миллионы легочных пузырьков получают кислород. Мозг, который весит чуть больше килограмма и в котором хранятся мысли, поступки, воспоминания и мечты, стремительно посылает импульсы нервным клеткам. Человек состоит из миллиардов механизмов: какие-то полностью восстанавливаются, какие-то существуют в парах, например легкие, почки, маточные трубы и семенники. Человек — не заводная машинка, а система, рассчитанная на бесперебойную работу, и более сложная, чем АЭС. Физики называют это открытой системой высокого порядка. Такие системы редко отказывают мгновенно. Обычно это постепенный процесс.

После тридцати слабеет сердце.
После сорока снижается мышечная масса.
После пятидесяти кости становятся более хрупкими.
После шестидесяти не хватает в среднем трети зубов.
После семидесяти мозг уменьшается в объеме.

Человек изнашивается, пока не доходит до предела. Система выходит из строя. Но редко внезапно. Мы медленно приближаемся к смерти, но наступает она быстро.

Вы слабеете. Страдаете от болей. Внезапно выясняется, что времени слишком много и в то же время слишком мало, Слишком мало, потому что вы чувствуете, как жизнь утекает сквозь пальцы. Слишком много, потому что вы не можете больше заниматься тем, что составляло вашу жизнь.

Вы могли подниматься по лестнице. Принимать душ, расчесываться, одеваться. Передвигаться, есть. Вставать с кровати и со стула. Ходить в туалет. Сдерживать позывы к мочеиспусканию. Это повседневная активность, свидетельствующая о независимости. Теперь о независимости речи нет.

С точки зрения социологии вы уже мертвы. Окружающие, видя ваши страдания, не думают о вас как о живом.
От некоторых ролей, которые вы играли при жизни, смерть избавляет вас мягко. Из других вырывает жестоко и беспощадно. Независимо от того, какие роли вы считали частью себя, они теряются — каждый месяц, каждый час. Отец или мать. Силач или красавица. Богач или бедняк.
Учитель или ученик. Мастерица или мастер на все руки. Вы были кормильцем семьи, а теперь вас самого кормят. Вы были равноправным партнером в браке, а теперь нуждаетесь в уходе. Вы были защитником, а теперь беззащитны.

Смерть срывает оболочку за оболочкой до тех пор, пока не останется только ваша суть — то, кто вы есть на самом деле, вне ролей, без масок. Кого-то это ужасает до глубины души. Кто-то спрашивает себя, почему только теперь удалось почувствовать это счастье.

Есть одна особенность. Иногда умирающим легче говорить о близкой смерти с посторонними, чем с друзьями, словно чувствуешь себя свободнее, понимая, что собеседник не знает твоего прошлого. Они открывают мысли и чувства, которые обычно держат в себе, им предоставляется возможность быть собой, такими, какими они хотели быть, возможность избавиться от шаблонов. Часто с этим сталкиваются работники хосписов. Ухаживая за умирающими, они сближаются с ними, но это не обязательно душевная близость. Порой может завязаться необычная дружба: умирающие безоговорочно доверяют им, рассказывают, не стесняясь, о своей жизни и о том, какие уроки она преподнесла. Добровольцам, помогающим в хосписах, тоже знаком этот особый вид отношений, эта беспощадная открытость умирающих. Прекрасные, но грустные моменты: смертельно больной человек доживает последние дни, о нем заботятся посторонние люди, и с ними он такой, какой есть, он полностью свободен.