Культовый для японского литературного подполья ХХ века роман «Догра Магра» — это пламенная фантасмагория, где в одном клубке сплелись: противление новому свету, ностальгическая химера прошлого и варящийся в котле безумия и одержимости безымянный герой.

С разрешения издательства публикуем отрывок из книги:

«Клиника свободного лечения сумасшедших» окружена стеной из красного кирпича высотой в один дзё и пять сяку. Внутренний квадратный дворик главного здания покрыт характерным для этой местности чистейшим кварцевым песком. Посередине растут пять павловний, с давних времен придающих очарование этому месту. Но с тех пор как огородили и выровняли площадку для клиники, деревья приболели — листья их сделались желтыми и сухими, что можно счесть дурным предзнаменованием… Порою мне кажется, что павловнии, пропитавшись окружающей атмосферой, стали демонстрировать некоторые признаки психического расстройства, но древесные недуги в наших аудиториях еще не изучаются… Впрочем, я отвлекся.
Недалеко от восточного крыла больницы находится единственный вход, он примыкает к ведущему в уборную коридору. Приглядитесь: и день и ночь через узкое, длинное отверстие, прорезанное поперек деревянной двери, за пациентами наблюдает невозмутимый здоровяк в черной форменной одежде и фуражке. Если же посмотрите на квадратную площадку «Клиники свободного лечения» сверху, то увидите огромный ящик для фокусов, утопающий в море зелени.

На белом, отражающем небесную голубизну песке, что рассыпан по дну ящика, стоят, сидят, двигаются черные тени. Одна, два, три, четыре, пять, шесть… всего десять человек.
Это сумасшедшие, они подчиняются принципам психической наследственности, выведенным из «Сновидения эмбриона» — диссертации, которая в свою очередь наследует труду «О мозге» доктора Масаки…

Согласно этим же принципам, через три часа, то есть в двенадцать часов дня 19 октября 1926 года, когда в приморском форту прогремит полуденная пушка, среди десяти сумасшедших разыграется немыслимая и кровавая трагедия психической наследственности. Она ошеломит весь мир и послужит причиной самоубийства доктора Масаки. Собственно, зерно этой немыслимой трагедии уже виднеется в стенах «Клиники свободного лечения», и я надеюсь, что вы в деталях станете следить за действиями сумасшедших.
А пока давайте рассмотрим каждого из десятерых крупным планом.

Первый — седовласый старик, обнаженный по пояс. Он энергично машет мотыгой у западной кирпичной стены. Как видите, мужчина делает длинные, параллельные ограде борозды. Но взгляните: руки и ноги его бледные и худые, а на шее нет глубоких морщин, характерных для пожилых батраков. Он явно не привык к крестьянскому труду. Однако самое болезненное впечатление производят темно-бурые пятна, усеявшие ручку мотыги, правда, хватка старика мешает разглядеть их как следует. Это следы крови, что сочится из стертых ладоней. Более того… когда мы замечаем, как упорно и неустанно он трудится, нам делается понятен весь масштаб жестокости того эксперимента, что проводит доктор Масаки.

Рядом со стариком мы находим неподвижно стоящего юношу, он наблюдает за «полевыми работами». На молодом человеке темное хлопчатобумажное кимоно, перетянутое старым поясом хэкооби, волосы растрепаны. Он кажется старше своих лет, но, присмотревшись, вы поймете, что ему не больше двадцати лет от роду. Кожа у него белая, словно у женщины, — похоже, долго не был на солнце, — щеки чуть зарделись. Странно улыбаясь, он внимательно следит за тем, как старик машет мотыгой. При беглом взгляде может показаться, что этот юноша нормальный, но всмотритесь в его лицо… Выражение и блеск глаз… совершенно ясный и чистый, словно у благовоспитанной барышни из далекой провинции. У сумасшедших такое бывает перед выздоровлением или накануне приступа, что существенно затрудняет объективную оценку их состояния. Доктор Масаки много работал над решением этой проблемы.
Далее в объектив попадает молодая девушка, которая сидит на корточках позади старика и юноши. Как видите, у нее бледное, словно у привидения, худое веснушчатое лицо, рыжеватые волосы собраны в хвост. Склонившись над вырытой стариком бороздой, она тонкими руками высаживает туда разные предметы: палые листья павловнии, сосновые иголки, бамбуковые щепки, палки, куски черепицы и взявшиеся непонятно откуда зеленые травинки… Однако сухой песок сыпется и бамбуковые щепки норовят упасть. Чтобы этого не произошло, девушка хлопочет и так и эдак. Казалось бы, воткни их поглубже — и дело в шляпе! Но это подход дилетанта, ведь в черепках и бамбуковых щепах она видит нежные ростки травы и цветов, поэтому грубость тут непозволительна. Девушка бережно присыпает «корни» песочком… Но если, несмотря на все усилия, бамбуковая щепка падает, в девушке просыпается раздражительность и она шутя переламывает палку, как мягкий росточек, и отшвыривает обломки. Откуда, спро́сите, в этих слабых, тонких ручках берется ужасающая, не уступающая мужской сила? На самом деле во всех людях, включая самых изнеженных барышень, таится страшная мощь! Из поколения в поколение мы внушаем себе, что человек (особенно женщина) нежнее и слабее, чем другие животные. В результате этого в нас совершенно перестала проявляться сила. Однако, сталкиваясь с чем-то экстраординарным и значительным — землетрясением, пожаром или собственной психической ненормальностью, человек мигом забывает об этом предрассудке и обретает изначальные физические способности. Доказательством чего и служит данная девушка. Прошу простить меня за отступление и пространный комментарий, но это хороший экземпляр, доказывающий от противного теорию «психической наследственности» доктора Масаки.

Поодаль от старика, юноши и девушки стоит невысокий, стриженный под ежик мужчина в разодранной визитке. Вперившись в стену, он ораторствует:

— Я слышал, что Бодхидхарма провел девять лет, стоя лицом к стене в Шаолине, на горе Сюнъэр — «Медвежье ухо». Следуя его примеру, я девять лет упражняюсь в красноречии лицом к стене. Все для того, чтобы уничтожить мир политиков! Они все приукрашивают, чтобы сгладить неравенства… Да наступит эра всеобщего избирательного права! То есть… Я! — мужчина с криком поднимает правую руку и машет ею из стороны в сторону.

За его спиной шествует странная женщина средних лет. Подбородок ее выступает вперед, а слой грязи, покрывающий лицо, видимо, заменяет косметику. Из-под кимоно показываются голые ноги, позади волочится растрепанный пояс маруоби. Кто же додумался так ее нарядить?.. На неприбранной голове возвышается картонная корона, покрашенная алыми чернилами. Опасаясь ее уронить, женщина горделиво поглядывает по сторонам и, словно королева, дефилирует туда и обратно. Выглядит это весьма странно.

Каждый раз, когда женщина проходит мимо высокого мужчины с густой бородой, тот падает на колени у корней павловнии и кладет земные поклоны. Это директор начальной школы в Нагасаки. Он унаследовал от предков веру в Иисуса и сделался таким истовым, что его поместили в клинику. Из обломков черепицы и кирпича он мастерит статуи святых и заставляет других больных из своей палаты простираться перед ними. Бедняга верит, что эта женщина, возомнившая себя королевой, не кто иная, как Дева Мария, и проливает, завидя ее, благоговейные слезы.
Вокруг распростершегося бородача скачет девушка с косичками — ученица второго класса старшей школы. Однажды в ней проявился редкостный талант к искусствам, но девушка стала выказывать разнообразные признаки преждевременного слабоумия. Кстати, изначально она обладала мрачным, меланхолическим нравом, но, как только случился припадок, характер ее вмиг переменился. И когда, принимая пациентку в больницу, доктор Масаки спросил, как ее зовут, та ответила: «Я… я безумная танцовщица, Анна Павлова!» Теперь эта девушка всеобщая любимица. Она пляшет и распевает песни собственного сочинения.

Далее перпендикулярно траектории, по которой движется женщина в короне, ходят обнявшись за плечи двое ремесленников лет сорока. Тот мужчина, что справа, якобы гуляет по Токио, а тот, что слева, исследует Южный полюс. Говорят, они прекрасно совпали по темпераменту, и потому стали неразлучными и самодостаточными «попутчиками».
Неподалеку от них, у входа на территорию, сидит тучная бабка. Судя по изысканному рисунку кимоно, эта женщина явно не из простых, однако ей самой кажется иначе. Считая себя обитательницей трущоб, она постоянно выискивает и давит воображаемых вшей… Но что это?! Старуха развязала пояс оби и, обнажившись донага, шумно вытряхивает кимоно! Всякий раз, когда случается подобное, у оратора, путешественников и у школьницы прекращаются припадки. Они тычут в бабку пальцем и хохочут, держась за животы.

---

Проект реализуется победителем конкурса по приглашению благотворительной программы «Эффективная филантропия» Благотворительного фонда Владимира Потанина.