Культовый советский архитектор Моисей Гинзбург не только построил главное здание русского конструктивизма — Дом Наркомфина, но и написал его главный манифест, книгу «Стиль и эпоха». В нем архитектор делает прогноз развития конструктивизма, рассуждает о преемственности стилей и эпох, техническом прогрессе и связанной с ним трансформации общества. С разрешения Strelka Press публикуем в «Рупоре Смены» фрагмент, в котором Гинзбург размышляет об одной из центральных проблем своей работы — о рабочих домах.
(Книга уже доступна в нашем книжном магазине).
Проблема рабочего дома еще задолго до войны была выдвинута жизнью. Увеличившееся число рабочих, связанных с тем или иным капиталистическим производством, все быстрее и быстрее растущим, выдвигало перед государством или владельцами предприятий необходимость создания жилищ, обусловливающих и до известной степени закрепляющих за производством наличие необходимой рабочей силы. Таким образом, в настоящее время Европа располагает значительнейшим количеством рабочих поселков. До чего остро выдвинут жизнью этот вопрос, говорит уже то характерное обстоятельство, что конкурс на типовые проекты рабочих жилищ (кстати сказать — малоинтересный качественно), организованный в 1918 году Обществом британских архитекторов по поручению правительства, привлек 800 конкурентов и собрал 1738 проектов. Многое сделано и другими странами, в том числе и Россией, где последний конкурс Московского архитектурного общества дал ряд проектов, не уступающих европейским.
Однако все эти многочисленные решения, осуществленные и не осуществленные, в сущности своей отражают, конечно, не чувство новой формы, а полную зависимость от прошлой культуры, исходившей из понимания жилища как дворца и особняка, являющихся ее основными задачами и наложившими свой отпечаток на стилевой характер рабочего дома. Все существующие решения в этой последней категории представляют собой эстетически тот же русский особняк или английский коттедж, в котором лишь экономические соображения вызвали уменьшение жилой площади. Безусловно, мы имеем здесь перед собой не рабочий дом как таковой, а обыкновенное жилье для экономически более слабых групп населения. Лицемерие и эстетическая ложность подобного решения, с изумительной наивностью уменьшившего в бесконечное множество раз масштаб барской усадьбы XIX столетия, особенно очевидно при сравнении его с любыми проявлениями подлинно современной жизни. Маленький и низкий домик с изолированными входами и выходами, со своими службами, огородиком, цветничком и прочими прелестями максимум в несколько десятков квадратных аршин — не это ли идеал сентиментальной и индивидуалистической буржуазии прошлого, усиленно преподносимый и ныне рабочему?
Необходимо признать, что рабочий дом современный в его формально-типовой выразительности — задача, еще целиком лежащая впереди. Все, что воздвигнуто до сих пор в этом смысле, есть эстетическое наследие старой культуры. Однако и в этих несовершенных попытках, постольку-поскольку им приходится столкнуться с чертами новой жизни, можно уследить тенденции, которым суждено войти в плавильный горн нового. Даже в сентиментальных домиках города-сада мы видим уже постепенное освобождение от формальных элементов отжившей классической системы (трудно встретить теперь рабочий дом с колонками в стиле ампир), проникновение логической простоты ясных и ничем не скрытых конструкций и рациональное использование пространства, а постольку-поскольку эти домики мыслятся всегда в каком-то общем ансамбле, в планировке целого коллектива, — локализуются индивидуалистические черты особняка, создается мысль о коммунальных потребностях.
Наконец, мы приходим к организованному строительному производству, к его стандартизации. Даже в этих первых шагах мы сталкиваемся с духом коллективизма, размахом архитектурного масштаба, толкающего к лапидарному и энергическому выражению. Каков будет грядущий рабочий дом, конкретно мы не представляем себе, однако не будет большим риском предсказать, что именно эти качества, рожденные особенностями рабочего жилища как такового, лягут в его основу.
Выявление и оформление подлинно современного быта трудящегося, пока еще мало изменившегося и который мы представляем себе лишь до некоторой степени, продиктует и остальные недостающие неизвестные, лишь в результате которых можно будет нарисовать этот пока еще смутный идеал.
***
Но если эстетическая проблема человеческого жилища, и в основе его рабочего жилища, еще достаточно далека от решения, то зато другое требование, выдвинутое трудом: дом работы, фабрика, завод, промышленное предприятие — находятся, безусловно, в гораздо лучшем состоянии.
Конечно, объяснение этому найти не так трудно. В поступательном движении человеческого бытия далеко не все формы его движутся с одинаковой скоростью. Элементы наиболее чувствительные быстрее видоизменяются, подчиняясь новым формам жизни, в то время как остальные продолжают прочно сохранять преемственность традиций. Быт человека, та житейская атмосфера, которая окружает его повседневную жизнь, в которой не отражается непосредственно жестокая и неумолимая борьба за существование, — активнейшая сторона жизни человека всегда была наиболее консервативным элементом. Форма домашней утвари, характер жилого interieur’а и вообще жилой дом продолжают обычно донашивать формы прошлой эпохи, в то время как, например, методы и способы ведения войны или обработки поля как наиболее действенные уже носят на себе отпечаток современности. Новая пушка, модель броненосца или ткацкого станка всегда меняют свой облик во много раз скорее, чем формы и стиль кровати, на которой человек спит, не говоря уже об исключительных условиях современности, когда почти каждый новый выпуск из завода машины конструктивно отличается от предыдущего. Отсюда совершенно естественно, что проблема человеческого жилья будет решена в современном смысле значительно позднее, когда насыщенность новым формопониманием стиля будет так велика, что заполнит собой все углы человеческой жизни, то есть тогда, когда выкристаллизуется отчетливо быт нового человека, пока еще атавистически текущий по давно проторенному руслу.
Таким образом, для того чтобы выяснить интересующий нас вопрос, приходится обратиться к другим организмам, более непосредственно связанным с процессом труда. Совершенно естественно, задача дома работы — промышленных сооружений — как аванпоста современной жизни должна дать более исчерпывающие данные, нежели проблема рабочего дома, и действительно, мы уже сейчас знаем бесконечный ряд превосходнейших европейских и американских сооружений, где наиболее остро бьющий ключ современности дал решения, поражающие своей чисто формальной законченностью, безусловным предвидением грядущего. Поэтому легко понять, что именно эти промышленные сооружения в нашу изначальную эпоху кристаллизации стиля должны послужить тем типовым организмом архитектуры, который даст нам отправную точку для дальнейшего развития ее.
Действительно, современное промышленное предприятие конденсирует в себе все наиболее характерные и потенциальные в художественном отношении особенности новой жизни. Здесь все то, что способно создать необходимую силу творческого подъема; наиболее яркая и отличная от прошлого картина современности: бесконечные силуэты напряженно действующих мускулов тысяч рук и ног, оглушительный шум организованных чудовищ-машин, ритмический бег шкивов, объединяющий своим движением все и всех, потоки света через упругое покрывало из стекла и железа и коллективное созидание ценностей, извергаемых этим творческим горнилом. Есть ли картина, более ярко отражающая действенный быт современности?
Проект реализуется победителем конкурса «Общее дело» благотворительной программы «Эффективная филантропия» Благотворительного фонда Владимира Потанина