fbpx

Смена

Рубрики
Рупор Смена

Русское поле экспериментов: Леонид Кравченко

В погоне за странными, сложными и необычными проявлениями современной культуры «Рупор Смены» вместе с музыкальными журналистами и критиками пускается в исследование российской «экспериментальной музыки». Музыки, которая не вписывается в границы существовавших прежде музыкальных жанров и одним своим появлением декларирует их условность. Тексты серии «Русское поле экспериментов», с одной стороны, возможно, послужат ключом к пониманию процессов, происходящих в музыкальной сцене, а с другой — станут to-listen листами: гораздо более интересными, чем вам предложит Spotify.

Первый текст для серии написал Леонид Кравченко, автор телеграм-канала What’s That Noise?. Кстати, едва ли не половина артистов, о которых он пишет, по странному совпадению выступит в Казани уже на этой неделе — на фестивале AWAZ.


Понятие «экспериментальная музыка» сегодня довольно сильно девальвировано: для привлечения большего внимания организаторам фестивалей или администраторам сообществ в соцсетях зачастую приходится причислять к ней более понятных широкой публике музыкантов. К счастью, для этого необязательно идти на компромисс с совестью – поп-музыка тоже может быть экспериментальной.

В качестве примера тут можно привести творчество Екатерины Шилоносовой, более известной как Kate NV. Ее альбом «Room for the Moon» стал одним из хитов 2020 года, и на нем мы можем слышать милые ностальгические инди-поп-песни, понятные самым разным слушателям. Но эта музыка не так проста: в ней можно обнаружить влияния академического минимализма, джаза, японской этнической музыки, нестандартные ритмические конструкции и сложный многослойный саунд. Да и ностальгия в ней – это не попытка просто воспроизвести саунд прошлого, а, скорее, хонтологическая фантазия об утопической версии восьмидесятнической музыки, которой в действительности никогда не существовало, и приятному чувству узнавания здесь неизменно сопутствует тоска об утрате. Но сложные концепции и музыкальные ходы представлены здесь в доступной и привлекательной форме – в результате «Room for the Moon» нашел немало слушателей среди любителей как инди-поп-музыки, так и более экспериментальных жанров. 

Зачастую эксперимент противопоставляет себя традиции, но порой он, напротив, на нее опирается. Корневая музыка вполне может оказаться для современного слушателя  откровением, причем это относится не только к экзотическим для него культурам, но и к наследию его собственной страны: все-таки в массовом сознании народная музыка зачастую представлена в сильно опошленном виде. У фолк-традиций есть огромный потенциал к взаимодействию с современными влияниями – речь не о популярных в девяностые обескровленных адаптациях для западного среднего класса (нью-эйдж, world music и т.д.), а о более тонком и серьезном подходе. Его можно обнаружить, например, в творчестве проекта Анастасии Толчневой Lovozero. Анастасия вдохновляется как современными технологиями и арт-течениями (вроде алгоритмической музыки), так и музыкой русского севера. Ее альбом «Moroka» создан на стыке этих влияний: он состоит из авторских композиций с аранжировками в духе нестандартного эмбиента, но пение Анастасии демонстрирует ее глубокое понимание народной музыки. При этом образы из ее песен не принадлежат определенной традиции: они универсальны и могут найти отклик у любого слушателя. «Moroka», как и более ранние записи Lovozero «Zagovory» и «Zemli» (единственный альбом Анастасии в составе дуэта Tikhie Kamni), говорит с современным слушателем на понятном ему языке, в то же время немного приближая его к более древним традициям.

Еще один хороший образец экспериментов на стыке корневой музыки и современных технологий – недавний альбом Кати Ширшковой «Pond». Его первая часть – произведение для женского хора, повторяющего рефрен «Как задумчива печаль в сумерках в саду». В этом пении чувствуется влияние русской народной и академической музыки, но композиция развивается уже по другим законам: она будто распадается на части и собирается вновь, постоянно видоизменяясь, а хором управляет… механическая лягушка. Во второй части Ширшкова препарирует запись первой – в итоге музыка уходит далеко от своей начальной точки, трансформируясь во что-то совершенно новое. В произведениях Толчневой и Ширшковой нет никакой экзотики или псевдоархаики – это абсолютно современная музыка, по-новому раскрывающая потенциал фолк-традиций.

Важным направлением экспериментальной музыки с самого начала было использование звуков окружающего пространства: как исходный материал для изобретенной Пьером Шеффером конкретной музыки или вовсе в виде необработанных полевых записей. Последние зачастую используются в формате релизов типа «Звуки природы для релаксации», но есть и более серьезный подход, призванный заставить слушателя искать интересные моменты в повседневном звуковом фоне. Эксперимент здесь состоит в том, чтобы выявить потенциал звуков, которым мы обычно не придаем значения. 

Сегодня в России есть немало профессиональных музыкантов и просто энтузиастов, собирающих полевые записи и использующих их в своих работах. Например, проект Ивана Бушуева, Юлии Глуховой и Ольги Бороздиной звука среда – это звуковой дневник в форме Telegram-канала, каждую среду выкладывающий саундскейпы из разных частей России: московского метро, пермской филармонии, петербургской кофейни, крымского монастыря и многих других мест. Похожий проект Field Diary открыт уже для всех желающих (в том числе и для любителей): он выпускает на лейбле brokentapesrecords ежемесячные отчетные компиляции с работами, записанными в прошедший период (а открытый Telegram-чат позволяет наблюдать за творческим процессом). На этом же лейбле выкладываются и отдельные работы – например, часовую дроун-композицию, собранную из гула трансформаторов и органной музыки (есть также отдельный чат специально для любителей трансформаторов).

Более концептуальные произведения из найденных звуков создает саунд-артистка Анастасия Галеева. Под вывеской a c e a она выпускает короткие, но очень запоминающиеся работы, среди которых есть, например, эмбиент из супермаркета, коллаж из звуков с неизвестными источниками и даже запись тишины – точнее, того, что мы обычно называем этим словом. Диана Романова собирает из полевых записей сложные коллажи в духе конкретной музыки, а Элина Большенкова создает на их основе глубокие электроакустические дроуны. Эти молодые и очень талантливые звуковые художницы еще не выпускали полноформатных записей, но следить за их творчеством уже сейчас крайне интересно.

https://soundcloud.com/diaromma

Импровизационная музыка экспериментальна уже потому, что музыкантам точно не известен конечный результат их игры, но и помимо этого в ней есть много возможностей для опытов: исследования возможностей инструментов, их нестандартных комбинаций, использования немузыкальных объектов и т.д. Многие эксперименты такого рода можно обнаружить в творчестве одного из самых известных и разноплановых российских импровизаторов Ильи Белорукова. В его огромной дискографии есть и шумовая музыка с препарированным саксофоном, и опыты в электроакустической импровизации, и экспериментальные композиции с подходом, родственным Джону Кейджу. Скажем, в недавней работе «Nrd Drm Two, 100​-​1000, Forward and Reverse» Илья сделал своим соавтором mp3-кодек с максимальной степенью компрессии – в итоге 20-минутная композиция поместилась на 3,5″ дискету, а исходный материал обзавелся неожиданными саунд-эффектами. Записи Белорукова зачастую звучат очень необычно и побуждают слушателя разбираться, как они вообще сделаны – а музыкант охотно это объясняет в сопроводительной информации к альбомам.

Еще одна область для экспериментов – это изучение акустики помещений, в случае с импровизационной сценой принимающее более радикальные формы, чем привычные уже концерты в музеях. Из-за слабой окупаемости импров-концерты порой проходят в довольно необычных местах, что может приводить к интересным творческим результатам. Тому же Илье Белорукову как-то довелось играть с португальскими музыкантами в шахте лифта. Перед их выступлением состоялся сет Бориса Шершенкова и Константина Самоволова: один музыкант играл в той же шахте, а второй находился этажом выше и сбрасывал шарики на расположенный внизу барабан. И если музыкальность такого звукоизвлечения будет очевидна не всем, то насчет его экспериментальности вопросов точно не возникает. 

Некоторые музыканты экспериментируют с тем, чтобы попробовать себя в несвойственных им стилях. Это может пойти на пользу и самим стилям: свежий подход и «незамыленный глаз» порой способны привести к неожиданным открытиям. Ярким примером такого подхода может послужить Иван Золото: он неоднократно создавал достаточно успешные проекты и лейблы, а затем бросал их и начинал что-то принципиально новое. В дуэте Love Cult Иван играл мечтательный дроун-фолк и гипнотическое техно, а после распада группы начал выпускать гораздо более нойзовый и абразивный сольный материал. В недавно созданном трио Petrozavodsk музыкант пробует себя в тяжелой музыке: группа играет дроун-метал, и именно партии ударных Ивана выделяют ее из ряда остальных групп в таком жанре. Вместо привычных тяжелых ритмов с обилием бас-бочки Золото создает разреженное перкуссионное звучание, более характерное для индастриала или импровизационной музыки. Возникающий диссонанс приковывает внимание слушателя: хорошо заметно, что играет здесь совсем не металхэд – но тем и интересней.

В заключение упомянем также эксперименты в духе «что будет, если в унитаз поезда на полном ходу бросить в лом» – странные опыты, подкупающие своей детской непосредственностью и непредсказуемостью результата. Недавно вышедший альбом группы ТЕХКОМ как раз из этой категории: на нем музыканты, не отягощенные инструментальными навыками и техникой записи, играют то, что в голову взбредет, и просто хорошо проводят время. Их творчество на стыке аутсайдерского искусства и радикальной свободной импровизации абсолютно недетерминировано просто из-за их нежелания (а возможно – и неумения) придать своим «композициям» хоть какую-то структуру и направление развития: что может получиться в итоге, не знают даже сами авторы. В каком-то смысле это и есть по-настоящему экспериментальная музыка.

Леонид Кравченко

Рубрики
Смена

Показ фильма «Пространство Лобачевского»

Купить билет

Подобно геометрии гиперболической, где прямые кривы и пространства в избытке, в «Пространстве Лобачевского» математика непривычна и истории вдоволь. Современный портрет признанного, но не понятого гения, ректора Казанского университета Николая Лобачевского, идеи которого переоткрыты миру благодаря диалогу с Карлом Фридрихом Гауссом.

Картина «Пространство Лобачевского» — о создателе неевклидовой или гиперболической геометрии, русском математике Николае Лобачевском и его научных открытиях. Ученый широко известен тем, что показал, что пятый постулат Евклида о параллельных прямых может не соблюдаться. Николай Лобачевский также был успешным ректором Казанского университета. Живой портрет математика, жившего в 19 веке, возникает в виде наблюдений за экспертами из Берлина, Геттингена и Казани, демонстрирующих влияние его открытий на современную науку.

Режиссер Екатерина Еременко, выпускница мехмата МГУ, а позже — мастерской Марлена Хуциева во ВГИКе, продолжает серию научно-популярных фильмов («Чувственная математика», «Буквальная геометрия»), в которых выдающиеся ученые рассказывают о сложном и невероятно увлекательном языке математики.

Продолжительность: 77 минут
Страна: Россия, Германия
12+

Купить билет